Диалектические слова и их значение примеры. Диалектизмы в литературных произведениях

Богат русский язык, но еще красочнее делают его слова-диалектизмы. Диалекты есть в любом языке. Данная статья Л. Скворцова из старого журнала «Семья и школа» (1963 год) будет полезна всем, кто углубленно изучает языкознание, русский и иностранный язык. В статье речь пойдет об особенностях употребления диалектизмов, будут даны примеры диалектных слов и выражений.

Диалектизмы: примеры слов

Многие из нас, особенно те, кому приходилось жить в разных областях страны, замечали, конечно, что живая русская речь имеет местные отличия.

Примеры:

В Ярославской, Архангельской, Ивановской областях и в Верхнем Поволжье люди «окают» (произносят кОнец, пОшёл, стОит). При этом ударение они ставят правильно, но в безударном положении произносится четкое, круглое «О». В некоторых новгородских и вологодских деревнях «цокают» и «чокают» (говорят «цай» вместо чай, «курича» вместо курица и т. д.). В селах Курской или Воронежской областей можно услышать «яканье» (село и беда произносят там как «сяло», «бяда»), особое произношение согласных звуков («усе» вместо всё, «лауки» вместо лавки и т. п.).

Знатоки русских говоров, специалисты-языковеды на основе характерных языковых черт - иногда очень тонких, малозаметных - легко устанавливают область или даже село, откуда приехал человек, где он родился. Такие местные отличия имеются во многих языках и составляют основу тех единств, которые в науке о языке называются диалектами или говорами.

Современные говоры русского языка распадаются на два основных наречия.

Примеры:

К северу от Москвы бытует севернорусское (или северновеликорусское) наречие. Оно характеризуется многими чертами, в том числе «оканьем», взрывным качеством звука «г» - гора, дуга - и твердым произношением глагольных окончаний в 3-м лице ед. числа: идёт, несёт и т д.

К югу от Москвы наблюдается южно-русское (или южновеликорусское) наречие. Для него характерно «аканье», особое качество «г» (фрикативность, длительность) - гора, дуга - и мягкое произношение тех же глагольных окончаний: идёть, несёть и т. д. (Языковые различия этих наречий дополняются этнографическими различиями: особенностями и постройке жилищ, своеобразием одежды, домашней утвари и т. п.).

Северновеликорусские говоры не переходят на юге непосредственно в южнорусские. Между этими двумя наречиями узкой полосой лежат среднерусские (или средневеликорусские) говоры, возникшие в результате взаимодействия, «смешения» севернорусских и южнорусских диалектов в пограничной полосе. Типичным среднерусским говором является московский говор, совмещающий твердость глагольных окончаний (севернорусская черта) с «аканьем» (южнорусская черта).

Существует довольно распространенное мнение, что говоры - это местное искажение языка, «местное неправильное наречие». В действительности же говоры (или диалекты) - явление историческое. Специальная историко-лингвистнческая наука диалектология на основании тщательного изучения говоров восстанавливает картины древнего состояния языка, помогает вскрыть внутренние законы языкового развития.

Русский литературный язык и диалекты

В эпоху разложения первобытнообщинного строя славяне объединились в племенные союзы (VI - VIII века н. э.). В состав этих союзов входили племена, говорившие на близкородственных наречиях. Интересно отметить, что некоторые из ныне существующих диалектных различий русского языка восходят еще к эпохе племенных диалектов.

В IX-X веках формировалась древнерусская народность. Это было связано с переходом восточных славян к классовому обществу и с образованием Русского государства с центром в Киеве. Языковой единицей в эту пору становится диалект той или иной области, тяготеющей в экономико-политическом отношении к определенному городскому центру (например, Новгород - на бывшей земле словен, Псков - на земле кривичей. Ростов и Суздаль - на территории потомков кривичей и частично вятичей). Впоследствии такой единицей стал диалект феодального княжества - прямой прародитель современных русских говоров.

Над местными говорами стоит, объединяя всех говорящих по-русски, литературный русский язык, сложившийся как язык общенациональный в пору образования русской нации и государственности. Появившись на основе среднерусских говоров и московского наречия, литературный язык вобрал в себя лучшие элементы народных говоров, веками обрабатывался мастерами слова - писателями и общественными деятелями, - закреплялся на письме, утверждал единые и обязательные для всех литературные нормы.

Однако, став самостоятельным, литературный язык никогда не отделялся глухой стеной от диалектов. Он и теперь (правда, в сравнительно небольшой степени) пополняется словами и оборотами народных говоров. Не каждый знает, например, что «косовица», «хлебороб», «зябь», «пар»,«почин», «наломать дров» - слова и выражения по происхождению диалектные, ставшие теперь литературными. Одни из них пришли с севера, другие - с юга. Интересно, например, что мы сейчас говорим «изба читальня» и «хата-лаборатория» и не замечаем, что «изба» - слово севернорусское, а «хата» - южнорусское. Для нас оба эти сочетания одинаково литературны.

Из сказанного должно быть понятно, что оценивать говоры как «местные искажения» русского языка нельзя. Система каждого говора (особенности произношения, грамматического строя, словарного состава) обладает большой устойчивостью и, действуя в пределах ограниченной территории, является общепринятым для этой территории средством общения; так что сами носители говора (особенно из числа пожилых людей) пользуются им как привычным с детства и отнюдь не «искаженным» русским языком.

Русские диалектизмы и родственные языки

Почему же все-таки диалектная речь характеризуется иногда как испорченная литературная? Это объясняется тем, что в словарном отношении общелитературный язык и диалекты во многом совпадают (исключение составляют «непереводимые» диалектизмы: названия своеобразных предметов быта, одежды и т. п.), тогда как «внешнее оформление» (звуковое, морфологическое) обычных слов в том или ином диалекте необычно. Эта необычность известных, общеупотребительных (как бы просто «исковерканных») слов в первую очередь и обращает на себя внимание: «угурец» или «игурец» (вместо огурец), «рукам», «граблям» (вместо руками, граблями), «спелый яблок» (вместо спелое яблоко) и т.п. Понятно, что в литературном языке подобные диалектизмы всегда рассматривались как нарушения нормы.

Каждый, кто хочет овладеть правильной русской речью, должен знать особенности диалекта, в котором живет, знать его «отклонения» от литературного языка, чтобы уметь избегать их,

В русских говорах, пограничных с украинским и белорусским языками, картина осложняется влиянием этих родственных языков. В Смоленской и Брянской областях (граничащих с Белоруссией) можно услышать, например, «броюсь», «поброюсь» вместо бреюсь, побреюсь, «трапка» вместо тряпка, «прама» вместо прямо, «адзежа» т. е. одёжа, одежда и т. п. Повседневное языковое окружение оказывает значительное влияние на речь русских людей, живущих на территории Украины. Широко известны элементы украинского языка, так называемые украинизмы, проникающие в речь русских людей и нередко распространяющиеся за пределы Украины: «играться» вместо играть, «насыпать» вместо налить, «марка» (номер трамвая), «крайний» вместо последний, «где идешь?» вместо куда идешь?, «иду до вас» вместо иду к вам, «у куме» вместо у кумы, «сладкая варенья» вместо сладкое варенье, «обратно» вместо снова, опять, «кура» вместо курица и другие.

Употребление диалектизмов. Литературно-диалектное двуязычие

Может возникнуть вопрос: а нет ли опасности для живой русской речи из-за такого широкого распространения в ней диалектизмов? Не захлестнет ли диалектная стихия наш язык?

Такой опасности не было и нет. Несмотря на обилие диалектных отклонений, все они носят местный характер. Не надо забывать, что на страже речевой культуры стоит литературный русский язык - хранитель и собиратель языковых ценностей народа во все периоды его истории. В связи с историческими изменениями в жизни и быте нашего народа местные говоры русского языка исчезают. Они разрушаются, растворяются в литературном языке, который получает все большее распространение. В наши дни к литературному русскому языку - через печать, книги, радио, телевидение — приобщились широчайшие массы. Характерной чертой этого активного процесса является своеобразное литературно-диалектное «двуязычие». Например, в школе на уроках ученики говорят, ориентируясь на литературный язык, а в кругу семьи, в беседе со старшими или между собой, в общественной обстановке пользуются местным говором, употребляя в речи диалектизмы.

Интересно, что сами говорящие отчетливо ощущают свое «двуязычие».

Примеры:

«У школы на станции Конотоп, - рассказывает читатель М. Ф. Иваненко, - парни и девушки, ученики 10-го класса, обходя топкое место, говорили друг другу: «Иди сюдою» или «иди тудою», или «иди за-на мною». Я спросил их: «Так ли вы напишете?» - «Как?» - «Да вот так - сюдою, тудою, за-на мною?» - «Нет, - отвечают, - мы так говорим, а писать будем -туда, сюда, за мной». Сходный случай описывает читатель П. Н Якушев: «В Клепиковском районе Рязанской области ученики старших классов средней школы говорят «он иде» вместо он идет, «провода у нас гутовалят» (т. е. шумят, гудят), «она одевана» вместо одета и т. д. Если спрашиваешь: «Почему так говорите? Разве так говорят по-русски?», то ответ обычно такой: «В школе мы так не говорим, а говорим дома. Так все говорят».

Литературно-диалектное «двуязычие» - важный промежуточный этап исчезновения, нивелировки (выравнивания) народных говоров. Веками сложившаяся языковая общность подчиняет себе речевую деятельность жителей той или иной местности. И, чтобы не мешать общению, не нарушать привычных речевых навыков, люди вынуждены в будничной обстановке, в обиходе говорить на диалекте - на языке дедов и отцов. Для каждого в отдельности человека такое двуязычие находится в состоянии неустойчивого равновесия: насколько человек «стесняется» в условиях родного диалекта говорить литературно, «по-городскому», настолько же стесняется он в городе или вообще в условиях литературной речи говорить по-своему, «по-деревенски».

КАК ИСЧЕЗАЮТ ДИАЛЕКТЫ

«Двуязычие» - важный результат осуществляемого у нас всеобщего образования; оно помогает быстро освободиться от диалектных черт в условиях литературной речи. Надо иметь в виду, однако, что при диалектно-литературном двуязычии (да и вообще при овладении литературным языком) люди зачастую знают лишь наиболее характерные, явные черты употребления своего диалекта. Они умеют избегать их в литературной речи, но не замечают за собой более мелких, «скрытых» диалектных черт. Прежде всего это относится к произношению и ударению. Известно ведь, что навыки произношения вырабатываются у человека в сравнительно раннем возрасте и сохраняются обычно на всю жизнь. Поэтому, освободившись, например, от «оканья» или «яканья», человек продолжает говорить «вьюгА» (вьЮга), «свеклА» (свЁкла), «бочкя» (бочка), «бруки» (брюки), «моёй» и «твоёй» (моей и твоей), «течёть» и «бежить» (течет и бежит) и т.д., не замечая этих отклонений от нормы.

В наше время местные языковые особенности сохраняются преимущественно в деревнях и селах. Речь городского населения тоже отчасти отражает областные диалекты. Но еще до революции влияние литературного языка захватило все слои городского населения и стало проникать в деревню. Особенно это относится к тем районам, где были сильно развиты отхожие промыслы (например, северные губернии дореволюционной России). При этом влияние «городской» речи проявлялось сильнее всего среди мужского населения, тогда как речь женщин (которые обычно работали дома) сохраняла архаические местные черты.

Разрушение русских говоров, их растворение в литературном языке советской эпохи - сложный и неравномерный процесс. Ввиду устойчивости определенных языковых явлений диалектные различия будут еще долго сохраняться. Нельзя поэтому, как думают некоторые, единым махом «искоренить» все говоры. Однако можно и нужно бороться с диалектными чертами, диалектизмами, проникающими в литературную русскую речь и засоряющими ее. Залог успеха в борьбе с диалектизмами-активное и глубокое овладение нормами литературного языка, широкая пропаганда культуры русской речи. Особая роль принадлежит сельской школе, ее учителям. Ведь чтобы научить учеников говорить литературно и грамотно, без ошибок писать, преподаватель должен знать, какие местные особенности могут отразиться в речи учащихся.

Диалектные слова можно встретить в книгах русских писателей - старых и современных. Диалектизмы употребляются писателями-реалистами обычно лишь для создания местного речевого колорита. В собственном авторском повествовании они появляются очень редко. И тут все зависит от мастерства художника, от его вкуса и такта. До сих пор остаются в силе замечательные слова М. Горького о том, что «местные наречия», «провинциализмы» очень редко обогащают литературный язык, чаще засоряют его, вводя нехарактерные, непонятные слова».

Статья из журнала «Семья и школа», Л. Скворцов.
научный сотрудник Института русского языка АН СССР, отдел ведет профессор А. Реформатский

Вам понравилось? Нажмите кнопочку:

Диалектные слова нередки в художественной литературе. Обычно их используют те писатели, которые сами родом из деревни, или же те, кто хорошо знаком с народной речью: А.С. Пушкин, Л.Н. Толстой, С.Т. Аксаков И.С. Тургенев, Н.С. Лесков, Н.А. Некрасов, И.А. Бунин, С.А. Есенин, Н.А. Клюев, М.М. Пришвин, С.Г. Писахов, Ф.А. Абрамов, В.П. Астафьев, А.И. Солженицын, В.И. Белов, Е.И. Носов, Б.А. Можаев, В.Г. Распутин и многие другие.

Диалектное слово, словосочетание, конструкция, включенные в художественное произведение для передачи местного колорита при описании деревенской жизни, для создания речевой характеристики персонажей, называется диалектизмом.

Еще А.М. Горький говорил: "У нас в каждой губернии и даже во многих уездах есть свои "говоры", свои слова, но литератор должен писать по-русски, а не по-вятски, не по-балахонски".

Не надо понимать эти слова А.М. Горького как полный запрет употребления диалектных слов и выражений в литературном произведении. Однако надо знать, как и когда можно и нужно использовать диалектизмы. В свое время А.С. Пушкин писал: "Истинный вкус состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, но в чувстве соразмерности и сообразности".

В "Записках охотника" И.С. Тургенева можно обнаружить довольно много диалектизмов, однако никто не возразит против того, что эта книга написана прекрасным русским литературным языком. Это объясняется прежде всего тем, что Тургенев не перенасытил книгу диалектизмами, а ввел их осмотрительно и осторожно. Большей частью диалектизмы употребляются им в речи персонажей, и только лишь иногда он вводит их в описания. При этом, употребляя малопонятное диалектное слово, Тургенев всегда объясняет его. Так, например, в рассказе "Бирюк" И.С. Тургенев после фразы: "Меня зовут Фомой, - отвечал он, - а по прозвищу Бирюк" - делает примечание: "Бирюком называется в Орловской губернии человек одинокий и угрюмый". Точно так же он поясняет диалектное значение слова "верх": "Верхом" называется в Орловской губернии овраг".

Тургенев заменяет в авторской речи ряд диалектных слов литературными, имеющими то же значение: вместо пень в значении "ствол" писатель вводит литературное ствол, вместо завод ("порода") - порода, вместо разделять ("раздвигать") - раздвигать. Но в устах персонажей остаются такие слова, как фершел (вместо "фельдшер"), песельник и под. Однако и в авторской речи не устраняются все диалектизмы. Тургенев сохраняет из них те, которые обозначают предметы, не получившие точного названия в литературном языке (кокошник, кичка, панёва, амшанник, зеленя и др.). Больше того, иногда он в более поздних редакциях даже вводит новые диалектизмы в авторскую речь, стремясь увеличить этим образность повествования. Например, он заменяет литературное "прошамкал… голос" на диалектное "прошамшил… голос", и это придает речи старика ярко видимый, ощущаемый характер.

Как мастерски использовал диалектные слова и выражения Л.Н. Толстой для создания речевой характеристики Акима в драме "Власть тьмы".

В 50-60-х годах XIX в. широко пользовался диалектизмами в художественных произведениях И.С. Никитин. В своих поэмах он употреблял диалектную лексику главным образом для отображения местных условий жизни и быта людей, о которых он писал. Это обстоятельство обусловило наличие среди диалектных слов больше всего существительных, обозначающих отдельные предметы, явления и понятия. Таковы, например, по исследованию С.А. Кудряшова, наименования предметов быта: го́ренка, ко́ник (лавка), гамано́к (кошелек), такие понятия, как изволо́к (возвышенность), невзго́да (ненастье), гудове́нь (гудение). Можно заметить, что эти диалектные слова являются в основном принадлежностью южновеликорусского наречия, в частности Воронежских говоров.

В произведениях Д.Н. Мамина-Сибиряка, относящихся к 80-90-м годам XIX в., нашла свое широкое отражение диалектная лексика Урала. В них, по исследованию В.Н. Муравьевой, диалектизмы употребляются в речи персонажей и в языке авторского повествования для создания своеобразного местного колорита, реалистического показа быта уральского населения, описания сельскохозяйственных работ, охоты и т. п. В речи действующих лиц диалектизмы являются также средством речевой характеристики. Можно назвать некоторые из этих диалектизмов, употребляемых в рассказах Мамина-Сибиряка: запло́т - забор, ду́бас - вид сарафана, сто́йка - сарай для скота, ступни́ - башмаки, живо́т - дом (а также и животное), би́тва - мучение.

Прекрасно использовал диалектную лексику Урала П.П. Бажов. В его сказах "Малахитовая шкатулка" исследователи, например А.И. Чижик-Полейко, отметили около 1200 диалектных слов и выражений. Все они выполняют в произведении определенные функции: или обозначают специфические предметы (по́веть - помещение под навесом на крестьянском дворе); или характеризуют рассказчика как представителя местного говора (в этих случаях из синонимов литературного языка и диалектизмов Бажов выбирает диалектные слова: лог - овраг, запло́т - забор, пи́мы - валенки, гнус - комары, сок - шлак); или вводятся для описания явлений прошлого времени (кержа́к - старообрядец); или отражают местную детализацию в обозначении некоторых предметов (уре́ма - мелкий лес) и т. п.

В советской литературе всеми исследователями отмечалось блестящее использование диалектных особенностей языка Дона М.А. Шолоховым. Речь героев "Тихого Дона" и "Поднятой целины" чрезвычайно колоритна и красочна именно потому, что она в нужной мере насыщена диалектизмами. Опубликованные главы из второй книги "Поднятой целины" еще раз свидетельствуют о мастерстве М.А. Шолохова как художника слова. Для нас важно отметить сейчас, что в эти главы М.А. Шолохов ввел довольно значительное количество диалектных слов и форм, придающих речи персонажей своеобразный местный колорит. Среди диалектных особенностей, отмечаемых здесь, можно встретить и слова, неизвестные в литературном языке (про́весна - время перед началом весны, толока́ - выгон для скота, аржане́ц - злаковое растение, похожее на рожь, уре́зать - ударить, лы́тать - убегать, огина́ться - проводить время, за́раз - тотчас и др.), и особенно часто - диалектное образование отдельных форм различных слов (именительный, родительный и винительный падеж множественного числа: кровя́; сиротков воспитывать; убивцев не выдала; без придирков; салфетков не бывало; доказательствов нету; глагольные формы: полозишь вместо "ползаешь", стонает вместо "стонет", волокётся вместо "воло́чится", прибегла вместо "прибежала", ляжь вместо "ляг", слазьте вместо "слезайте"; наречия пе́ши и ве́рхи вместо "пешком", "верхом" и др.), и отражение диалектного произношения отдельных слов (вьюноша - "юноша", протчую - "прочую", ро́дному и др.).

В повести «Кладовая солнца» М. Пришвин неоднократно употребляет диалектное слово елань: «А между тем тут-то вот именно, на этой полянке, вовсе прекращалось сплетение растений, тут была елань, то же самое, что зимой в пруду прорубь. В обыкновенной елани всегда бывает видна хоть чуть-чуть водица, прикрытая большими, белыми, прекрасными купавами, водяными лилиями. Вот за то эта елань и называлась Слепою, что по виду ее было невозможно узнать». Мало того, что из текста нам становится ясно значение диалектного слова, автор при первом его упоминании дает сноску-объяснение: «Елань - топкое место в болоте, все равно что прорубь на льду».

Таким образом, диалектизмы в художественных произведениях советской литературы, как и в литературе прошлого, используются в различных целях, но они остаются всегда лишь вспомогательным средством для выполнения задач, поставленных перед писателем. Они должны вводиться только в такой контекст, где в этом есть необходимость; в этом случае диалектизмы являются важным элементом художественной изобразительности.

Однако и в наше время в литературные произведения иногда проникают слова и формы, взятые из диалектов, введение которых в ткань художественного повествования не представляется правомерным.

А. Сурков в стихотворении "Родина" употребляет причастную форму от глагола орать (пахать): "Не оранная дедовскими сохами", - то это оправдано стремлением поэта воссоздать в представлении читателя далекое прошлое Русской земли и тем, что такое употребление слова, образованного от диалектного глагола, придает всей строке торжественный характер, соответствующий всему характеру стихотворения. Но когда А. Первенцев в романе "Матросы" употребляет в авторской речи форму 3-го лица единственного числа настоящего времени от глагола "колыхать" - колыхает вместо литературной колышет, то такой ввод диалектизма ничем не оправдан и может считаться только ненужным засорением литературного языка.

Для того чтобы слово стало понятным, совсем не нужно ни скучных объяснений, ни сносок. Просто это слово должно быть поставлено в такой связи со всеми соседними словами, чтобы значение его было ясно читателю сразу, без авторских или редакторских ремарок. Одно непонятное слово может разрушить для читателя самое образцовое построение прозы.

Нелепо было бы доказывать, что литература существует и действует лишь до тех пор, пока она понятна. Непонятная нарочито заумная литература нужна только её автору, но никак не народу.

Чем прозрачнее воздух, тем ярче солнечный свет. Чем прозрачнее проза, тем совершеннее её красота и тем сильнее она отзывается в человеческом сердце. Коротко и ясно эту мысль выразил Лев Толстой:

«Простота есть необходимое условие прекрасного».

В своем очерке «Словари» Паустовский пишет:

«Из многих местных слов, на которых говорят, к примеру, во Владимирской

и Рязанской областях, часть, конечно, непонятна. Но попадаются слова превосходные по своей выразительности. Например, старинное, до сих пор бытующее в этих областях слово «окоём» - горизонт.

На высоком берегу Оки, откуда открывается широкий горизонт, есть сельцо Окоёмово. Из Окоемово, как говорят местные жители, видно половину России. Горизонт - это всё то, что может охватить наш глаз на земле, или, говоря по-старинному, всё то, что «емлет око». Отсюда происхождение слова «окоём». Очень благозвучно и слово «Стожары», - так в этих областях народ называет звёздные скопления. Это слово по созвучию вызывает представление о холодном небесном пожаре.

Диалектные слова, будучи употребленными в письменных текстах, рассчитанных на широкого читателя, становятся диалектизмами, которые в языке художественной литературы выполняют особую роль. В авторском повествовании они воссоздают местный колорит, как и экзотизмы, и, подобно историзмам, являются одним из средств реалистического изображения действительности. В речи персонажей они служат средством речевой характеристики героя. Диалектизмы шире используются в диалогах, чем в авторском повествовании. При этом использование слов, сфера употребления которых ограничена территорией одной или нескольких областей, должно быть продиктовано необходимостью и художественной целесообразностью.

Как установили диалектологи, в русском языке «в зависимости от своего происхождения выделяются говоры севернорусские и южнорусские, с переходными между ними среднерусскими» (71, с.22). В художественной литературе нашли отражение характерные черты и каждой из этих основных групп, и входящих в них конкретных узкотерриториальных диалектов.

Умело расцвечивали речь своих героев местными словами М. Шолохов, В. Распутин, В. Астафьев, Ф. Абрамов и др. писатели. Образцы наиболее удачного стилистического использования диалектизмов находим в романах М. Шолохова «Тихий Дон» и «Поднятая целина». Писатель изображает жизнь донского казачества, и естественно, что донские диалектизмы отражаются в речи персонажей и частично в авторском повествовании. Вот характерные примеры авторского повествования с уместно инкрустированными диалектизмами (в целях создания местного колорита) :

К вечеру собралась гроза. Над хутором стала бурая туча. Дон, взлохмаченный ветром, кидал на берега гребнистые частые волны. За левадами палила небо сухая молния, давил землю редкими раскатами гром. Под тучей, раскрылатившись, колесил коршун, его с криком преследовали вороны. Туча, дыша холодком, шла вдоль по Дону, с запада. За займищем грозно чернело небо, степь выжидающе молчала («Тихий Дон», кн. 1, ч. 1, гл. 4).

Сравните с другими отрывками:

Аксинья отстряпалась рано, загребла жар, закутала трубу и, перемыв посуду, выглянула в оконце, глядевшее на баз . Степан стоял возле слег , сложенных костром у плетня к мелеховскому базу . В уголочке твердых губ его висела потухшая цигарка; он выбирал из костра подходящую соху . Левый угол сарая завалился, надо было поставить две прочных сохи и прикрыть оставшимся камышом» (там же, ч. 2, гл. 12).

В мелеховском курене первый оторвался ото сна Пантелей Про-кофьевич. Застегивая на ходу ворот расшитой крестиками рубахи, вышел на крыльцо <…>, выпустил на проулокскотину.

На подоконнике распахнутого окна мертвенно розовели лепестки отцветавшей в палисаднике вишни. Григорий спал ничком, кинув наотмашь руку.

– Гришка, рыбалить поедешь?

– Чего ты? - шепотом спросил тот и свесил с кровати ноги.

– Поедем, посидим зорю.

Григорий, посапывая, стянул с подвески будничные шаровары, вобрал их в белые шерстяные чулки и долго надевал чирик, выпрямляя подвернувшийся задник.

– А приваду маманя варила? - сипло спросил он, выходя за отцом в сенцы.

– Варила. Иди к баркасу, я зараз.

Старик ссыпал в кубышку распаренное пахучее жито, по-хозяйски смел на ладонь упавшие зерна и, припадая на левую ногу, захромал к спуску. Григорий, нахохлясь, сидел в баркасе.

– Куда править?

– К Черному яру. Спробуем возле энтой карши, где надысь сидели.

Баркас, черканув кормою землю, осел в воду, оторвался от бeрегa. Стремя понесло его, покачивая, норовя повернуть боком. Григорий, не огребаясь, правил веслом.

– Не будет, батя, дела... Месяц на ущербе.

– Серники захватил?

– Дай огню.

Старик закурил, поглядел на солнце, застрявшее по ту сторону коряги.

– Сазан, он разно берет. И на ущербе иной раз возьмется.

(Там же, ч. 1, гл. 2.)

В произведениях М.А. Шолохова используются прежде всего диалектные слова, широко распространенные в южнорусском наречии; многие из них известны также украинскому языку. Если выписать из романа диалектизмы, наиболее часто употребляемые в авторской речи, то перечень будет сравнительно небольшим. Чаще всего это слова, обозначающие донские реалии – названия предметов хозяйства, быта, одежды, названия животных и птиц, явлений природы: курень – казачий дом со всеми хозяйственными постройками, баз – загон для скота на дворе и сам двор, горница – комната, стодол – сарай, соха – жердь, подпорка с развилиной, костер – поленница, слега – тонкая длинная жердь, коваль – кузнец, рогач – ухват, чапля – сковородник, жито – зерно (всякое), бурак – свёкла; гас – керосин, серники – спички, каймак – сливки, бурсаки – булки, жалмерка – солдатка; справа – одежда казака, чекмень – казачий военный мундир, завеска – передник, чирик – сапог без голенища, башмак; бугай – бык (племенной), кочет – петух; балка – овраг в степи, займище – луг, заливаемый весенней водой, левада – участок земли с лугом, огородом и садом, шлях – дорога, татарник – чертополох.

При сравнительном анализе частотности и характера диалектизмов в авторском повествовании и в речи персонажей выясняется, что из уст героев романа – донских казаков – диалектная лексика звучит чаще и представлена многообразнее. И это закономерно, поскольку в речи персонажей отражены не только местные названия, но и воспроизводится донской говор, т.е. речь героя становится средством его характеристики. В ней свободно употребляются не только существительные, но и диалектные глаголы и наречия; наряду с собственно лексическими диалектизмами используются лексико-семантические, лексико-фонетические и лексико-словообразовательные: гутарить – говорить, угадать – узнать, кохаться – любить друг друга, кричать – плакать, шуметь – кричать, гребится – кажется, зараз – сразу,немедленно, сейчас, трошки – немного, дюже – очень, сильно, надысь – на днях, недавно, рыбалить – рыбачить (фонет. диалектизм), подвеска – веревка, на которой вешают занавеску, загораживающую постель, карша – глубокое место в реке, привада – приманка и др.

Вместе с тем сопоставительный анализ первого и окончательного вариантов рукописей романов «Тихий Дон» и «Поднятая целина» показывает, что М. Шолохов последовательно стремился избавить текст от чрезмерного насыщения диалектизмами, которыми он вначале увлекся в большей мере, чем этого требовали стоящие перед ним художественные цели и задачи. Вот характерный пример авторской правки рукописи романа «Поднятая целина»:

1. Меня кубыть ветром несло.

2. Я отощал вовзят, не дойду.

3. Глухо побрякивая привязанным к шее балобоном, бежал жеребенок.

4. Теперь надо навалиться на волочбу. И чтобы обязательно волочить в три следа.

5. Хозяин охаживал коня руками.

1. Меня словно ветром несло.

2. Я отощал совсем, не дойду.

3. Глухо побрякивая привязанным к шее колокольчиком, бежал жеребенок.

4. Теперь надо навалиться на боронование. И чтобы обязательно боронить в три следа.

5. Хозяин гладил коня руками.

Сопоставление свидетельствует о взвешенном и вдумчивом отношении автора (в расчете на массового читателя) к отбору и употреблению слов из родных для него донских говоров.

Большим мастером художественного употребления местных слов был П.П. Бажов, автор сказов «Малахитовая шкатулка». Создание сказов, опирающихся на рабочий фольклор, казалось бы, предполагало использование уральских диалектных слов; однако писатель отбирал их осторожно, так как придерживался твердого принципа: «Я должен брать только такие слова, которые считаю очень ценными». (7, с.179). Бажов искал слова не узкодиалектные, а прежде всего профессиональные, выбирая из них самые образные, эмоциональные, соответствующие сказовому стилю с его напевностью, лукавством и юмором. Вот характерный для языка и стиля П.П. Бажова отрывок из сказа «Каменный цветок»:

Приказчик не поверил. Смекнул тоже, что Данилушка вовсе другой стал: поправился, рубашонка на нем добрая, штанишки тоже и на ногах сапожнешки. Вот и давай проверку Данилушке делать:

– Ну-ко, покажи, чему тебя мастер выучил?

Данилушка запончик надел, подошел к станку и давай рассказывать да показывать. Что приказчик спросит – у него на все ответ готов. Как околтать камень, как распилить, фасочку снять, чем склеить, как колер навести, как на медь присадить, как на дерево. Однем словом, все как есть.

Пытал-пытал приказчик, да и говорит Прокопьичу:

– Этот, видно, гож тебе пришелся?

– Не жалуюсь,– отвечает Прокопьич.

Образцы умеренного и уместного использования диалектизмов дают классики: А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, Н.А. Некрасов, И.С. Тургенев, А.П. Чехов, Л.Н. Толстой и др. Например, не кажутся лишними диалектизмы в рассказе «Бежин луг» И.С. Тургенева: «Чего ты, лесное зелье , плачешь?» (о русалке); «Гаврила баил , что голосок, мол, у ней такой тоненький»; «Что намеднись у нас на Варнавицах приключилось»; «Старостиха…дворовую собаку так запужала , что та с цепи долой…» (все эти слова в речи мальчиков, сидящих у костра, не требуют перевода). Если же писатель не был уверен в правильном понимании читателем подобных слов, то он разъяснял их: «Лужком пошел – знаешь, там где он сугибелью выходит, там ведь есть бучило ; знаешь, оно ещё всё камышом заросло…» (Сугибель – крутой поворот в овраге; Бучило – глубокая яма с весенней водой; примечания И.С. Тургенева).

Другие писатели ХIХ в. также нередко инкрустировали свои сочинения местными словами, руководствуясь стилистическими критериями меры и сообразности. Диалектизмы того времени, многие из которых впоследствии вошли в литературный язык (в том числе с легкой руки употребивших их известных прозаиков), можно найти в произведениях И.А. Гончарова (крякнул ), Г.И. Успенского (хоботьё ), П.Д. Боборыкина (выставляться ), Л.Н. Толстого (балка, чувяки ) и др. Через речь интеллигенции влились в литературный язык и закрепились в нем простонародные слова земляника, брюква, ботва, паук, деревня, черемуха, пахать, хилый, доить, почин, быт, суть, проходимец и сотни других.

Диалектные слова употребляли не только писатели, но и поэты XIX в. – Кольцов и Некрасов, Никитин и Суриков. Встречались такие слова и в поэзии первой трети XX в. Например, в стихах С.А. Есенина можно обнаружить заметный слой диалектных слов: выть – земля и судьба, кукан – островок, махотка – кринка, хмарь – мгла, шушун – кофта, шубейка – душегрейка, бластиться – мерещиться, шигать – убегать, шибко – очень, сильно и т.п. Сопоставление ранних стихов С. Есенина с более зрелыми обнаруживает, что в начальный период своего творчества поэт использовал местную лексику в гораздо большей степени – например, в стихотворении «В хате» (1914 г.):

Пахнет рыхлыми дроченами;

У порога в дежке квас,

Над печурками точеными

Тараканы лезут в паз.

Вьется сажа над заслонкою,

В печке нитки попелиц,

А на лавке за солонкою

Шелуха сырых яиц.

Мать с ухватами не сладится,

Нагибается низко,

Старый кот к мохотке крадется

На парное молоко.

Для справок: дрочёна – «кушанье из запеченной смеси яиц, молока и муки или тертого картофеля»; дёжка, дежа – «квашня, кадушка для замешивания теста»; печурка – «выемка в русской печи для просушки чего-либо»; заслонка. – «железная крышка, прикрывающая устье русской печи»; попелица – «зола, пепел»; мохотка – «кринка».

Написанное позднее широко известное стихотворение «Письмо к матери» (1924 г.) может служить образцом проявления сформировавшегося в сознании С. Есенина представления о соразмерности, разумном балансе между общеупотребительными словами и диалектизмами в художественной речи. В стихотворении всего два областных слова, которые уместно используются и для создания кольцевой структуры (во 2-й и последней строфах), и для того, чтобы поэтический текст был, по замыслу автора, ближе сердцу крестьянской матери:

Так забудь же про свою тревогу,

Не грусти так шибко обо мне.

Не ходи так часто на дорогу

В старомодном ветхом шушуне .

Примечание . Слово шушун, которое обозначает старинную верхнюю женскую одежду типа телогрейки, кофты, не все исследователи признают диалектизмом, тем более этнографическим (т.е. называющим предмет быта или одежды, используемый только жителями данной местности и неизвестный за ее пределами). Например, Н.М. Шанский высказывает совершенно иное мнение об этом слове:

«На первый взгляд слово шушун <…> является у Есенина таким же диалектизмом, как наречие шибко – «очень».

Но это не так. Слово это было давно широко известно в русской поэзии и ей не чуждо. Оно встречается уже, например, у Пушкина («Я ждал тебя; в вечерней тишине // Являлась ты веселою старушкой, // И надо мной сидела в шушуне, // В больших очках и с резвою гремушкой»), шутливо описывающего свою музу.

Не гнушался этим словом и такой изысканный стилист нашей эпохи, как Б. Пастернак. Так, в его небольшой поэме или большом стихотворении «Вакханалии», написанном в 1957 г., о существительное шушун мы «спотыкаемся» сразу же в его втором четверостишии (старух шушуны ) » (100, с.382.)

Хотя употребление узкоместных слов с течением времени сокращается, их можно обнаружить в стихотворениях многих русских поэтов советского периода. Вот несколько примеров.

А. Твардовский:

Я знал не только понаслышке,

Что труд его в большой чести,

Что без железной кочедышки

И лаптя толком не сплести.

(«За далью – даль»)

А. Прокофьев:

А у нас на Ладоге

Бьет шуга ,

Ладожанок радуя,

Цветет куга .

(«А у нас на Ладоге»)

Л. Ошанин:

Путь олений однотонен, долог

По хрустящей снежной целине,

И уже полярный звездный холод

Заглянул под малицу ко мне.

(«Ущелье»)

Л. Татьяничева:

Изморозь зовут здесь морзянкой.

Называют падерой пургу.

В кожушках, надетых наизнанку,

Лиственницы пляшут на снегу.

Пляшут так, что аж поземка вьется,

Кружится от счастья голова...

Желтолобым олененком солнце

Смотрит из-за каждого ствола.

Здесь седые неулыбы-ели

Ёлушками кличут, как невест...

Я пришел к зиме на новоселье

В густохвойный осветленный лес.

(«Новоселье»)

Родные, знакомые с детства слова

Уходят из обихода:

В полях поляши – тетерева,

Летятина – дичь, пересмешки – молва,

Залавок – подобье комода.

Не допускаются в словари

Из сельского лексикона:

Сугрёвушка , фыпики – снегири;

Дежень , воркуны вне закона.

Слова исчезают, как пестери ,

Как прясницы и веретёна.

Возилкой неполный мешок с зерном

Вчера назвала мельничиха,

Поднёбицей – полку под потолком,

Клюкву – журавлихой .

Нас к этим словам привадила мать,

Милы они с самого детства.

И ничего не хочу уступать

Из вверенного наследства.

Но как отстоять его, не растерять

И есть ли такие средства?

(«Родные слова»)

Для справок: кочедык или костыг – шило для плетения лаптей;

шуга – мелкий рыхлый лед; куга – озерный камыш; малица – верхняя одежда из оленьих шкур; сугрёвушка – «родной, милый, сердечный человек»; дежень – «квашеное молоко»; воркун – «голубь, сильно и много воркующий»; пестерь – «приспособление для переноски тяжестей – например, сена»; прясница – «приспособление для прядения без веретена».

Примечание . В последнем стихотворении текст намеренно насыщен северорусскими диалектизмами, поскольку автор поставил перед собой стилистическую цель не только выразить свое трепетное, полное сыновней любви и ностальгической грусти отношение к «родным, знакомым с детства» словам, но и вызвать в душе читателя сопереживание по поводу их постепенного исчезновения из повседневной речи.

Диалектизмы, будучи стилистически значимым разрядом лексики, используются для создания местного колорита, речевой характеристики, стилизованного текста, поэтому их употребление без художественной необходимости, как и нагнетание в тексте большого числа диалектизмов, – чаще всего и признак невысокой речевой культуры, и показатель натурализма в искусстве слова.

На это обращали внимание такие мастера художественного слова, как Л.Н. Толстой, А.П. Чехов, М. Горький и др. Например, Л.Н. Толстой; говоря о языке книг для народа, советовал «не то что употреблять простонародные, мужицкие и понятные слова, а <…> употреблять хорошие, сильные слова и не <…> употреблять неточные, неясные, необразные слова» (81, с.365 – 366). А.П. Чехов писал 8 мая 1889 г. Ал.П. Чехову: «Язык должен быть прост и изящен. Лакеи должны говорить просто, без пущай и теперича» (95, с.210). Современные писатели, обращающиеся к диалектизмам, должны помнить саркастическое изречение М. Горького «Если в Дмитровском уезде употребляется слово хрындуги, так ведь необязательно, чтобы население остальных 800 уездов понимало, что значит это слово» и его пожелание начинающим авторам – писать «не по-вятски, не по-балахонски».

В популярной книге Д.Э. Розенталя и И.Б. Голуб «Секреты стилистики» в качестве примера неоправданного перенасыщения текста диалектизмами приведен отрывок из пародийной «Вятской элегии» (написанной на вятском наречии и требующей перевода на литературный язык).

Диалектный текст:

Все бахорили, что я детина окичной, важный. Где я, там всегда бывало сугатно. А теперь? Уж я не вертечой, как потка! …О когда, когда закрою шары свои и на меня посадят варежник!

Перевод на литературный язык:

Все говорили, что я детина опрятный, молодец. Где я, там всегда многолюдно. А теперь? Уже я не резвлюсь, как птичка! …О когда, когда закрою глаза свои и меня посыплют можжевельником! (См. 68, с.52.)

В русской литературе есть замечательные произведения, в которых использование диалектных средств значительно превышает ту норму, к которой мы привыкли, читая рассказы И.С. Тургенева или романы М. Шолохова. Тому, кто прочел поморские сказания архангельских писателей Б. Шергина и С. Писахова, наполненные музыкой северной народной речи, невозможно представить их без диалектизмов. Попробуйте, например, заменить общелитературными диалектные слова и выражения в небольшом отрывке из сказки Б. Шергина «Волшебное кольцо».

Жили Ванька двоима с матерью. Житьишко было само последно. Ни послать, ни окутацца и в рот положить нечего. Однако Ванька кажной месяц ходил в город за пенсией. Всего получал одну копейку. Идет оногды с этима деньгами, видит – мужик собаку давит:

Мужичок, вы пошто шшенка мучите?

А твое какое дело? Убью вот, телячьих котлетов наделаю.

Продай мне собачку.

За копейку сторговались. Привел домой:

Мама, я шшеночка купил.

Што ты, дураково поле?! Сами до короба дожили, а он собаку покупат!

Если вы рискнули подвергнуть этот фрагмент текста «олитературиванию», то смогли убедиться, что в таком случае вся неповторимая образность, просвеченная добрым юмором автора и дышащая свежестью живой речи поморов, сразу же исчезает.

От диалектизмов и разговорно-просторечных слов необходимо отличать народно-поэтические слова , заимствованные из фольклорных произведений. Такими словами являются, например, существительные батюшка – отец, зелье – яд, зазноба (любимая), кречет – сокол, кручина – горе, печаль (отсюда глагол закручиниться ), мурава – трава;прилагательные лазоревый – голубой, погожий – ясный, пунцовый – красный, родимый – родной, ретивое – горячее, пылкое (сердце) и т.п. Есть и немало народно-поэтических фразеологизмов: словно маков цвет, как дуб во чистом поле, красно солнышко и красна девица, добрый молодец и молодецкая удаль, богатырская сила, совет да любовь и др. К народно-поэтической фразеологии в широком понимании этого термина также можно отнести устойчивые выражения из сказок, былин и преданий; пословицы, поговорки, загадки, прибаутки, считалки и произведения других малых фольклорных жанров.

Народно-поэтические слова и выражения, как правило, имеют положительную эмоционально-экспрессивную окраску и входят в фонд образных средств разговорной речи.

Диалектизмами называют языковые особенности, характерные для определённой местности. Это могут быть отдельные слова, а также словосочетания и выражения.

Термин происходит от греческого слова dialektos – «говор, диалект».
Различают фонетические, грамматические, словообразовательные и лексические диалектизмы.

Лексические диалектизмы

Лексические диалектизмы неоднородны, можно выделить несколько групп: этнографизмы, собственно лексические диалектизмы, семантические и словообразовательные диалектизмы.
Этнографизмы называют предметы и понятия, которые характерны для быта, хозяйства данной местности, но синонимов в литературном языке не имеют.

Понёва

Например: понёва – разновидность юбки (элемент русского народного костюма, женская шерстяная юбка замужних женщин из нескольких кусков ткани).

Ту́ес – небольшой берестяной короб с крышкой. Классический туес имеет цилиндрическую форму. Шалоник – название одного из ветров у поморов. Зыбка – люлька.
Собственно лексические диалектизмы имеют соответствующие синонимы в литературном языке: кочет (петух), баско́й (красивый), дюже (очень), бурак (свёкла).
Семантические диалектизмы имеют собственное значение, отличное от значения литературного языка: словом «мост» в некоторых местностях называют сени; слово «худой» означает «плохой» (худой человек = плохой человек).

Грамматические диалектизмы

В некоторых местностях глаголы в 3 лице произносятся с мягким [т]: он идёть , они беруть и т.д.
В окончаниях существительных изменяется буква: у жене (вместо у жены); от сестре (вместо от сестры).
Меняется управление предлогов: приехал с Москвы ; иди до хаты .

Словообразовательные диалектизмы

В некоторых местностях ягоду чернику называют «черница », «чернига », т.е. изобретают новое слово на основе литературного. Телёнка тоже называют по-своему: тело́к, телы́ш, телёш .

Фонетические диалектизмы

Особенность таких диалектных слов – в их специфическом произношении. Например, цоканье: до[ц]ка , но[ц] ; яканье: [вядро ], [пятух ]; произношение [х] на месте [г] в конце слова: сне[х], дру[х].

Употребление диалектизмов в художественной литературе

В художественной литературе диалектизмы употребляются для речевой характеристики персонажей, для создания местного колорита, т.е. для реалистического изображения действительности. Если бы мы прочитали, как казак говорит чистым московским говором, то не поверили бы автору произведения, отказали бы ему в правдивости. Элементы диалектной речи (диалектизмы) встречаются в произведениях классической и современной литературы у многих русских писателей: В. И. Белова, В. Г. Распутина, В. П. Астафьева, М. А. Шолохова, П. П. Бажова, Б. В. Шергина и других. Разнообразие русских говоров отражено в многочисленных произведениях русского фольклора. Фольклор используется и в современном искусстве: фольклорные записи на русских диалектах лежат в основе творчества группы «Иван-Купала».

Группа «Иван-Купала»
Но иногда диалектные слова могут встречаться в речи людей, не вполне овладевших нормами литературного языка.
Диалект – это такой пласт языка, который часто не имеет письменности.
Французские лингвисты наряду с термином «диалект» (dialecte) используют термин «патуа» (patois), который также обозначает локально ограниченную речь определённых групп населения, главным образом сельского.

История диалектов

Современные русские диалектные группы формировались в результате взаимодействий, преобразований и перегруппировок диалектов древнерусского языка. Русское северное наречие сложилось в результате контактов новгородских и ростово-суздальских переселенцев, осваивавших Русский Север с XII-XIII вв. Западные и восточные среднерусские говоры сложились в пределах более древних частей территории Новгородской и Ростово-Суздальской земель. Решающую роль в развитии «переходного характера» этих говоров сыграло их взаимодействие с южнорусским диалектным регионом, отдалившее южные новгородские и ростово-суздальские территории от северных.
В сферу влияния южнорусского акающего диалекта постепенно вошли смоленско-полоцкие говоры, в результате чего сформировался современный ареал южного наречия русского языка, связанный широкой полосой переходных говоров с говорами белорусского языка.

Русские народные говоры, или диалекты (гр.
Размещено на реф.рф
dialectos- наречие, говор), имеют в своем составе значительное количество самобытных народных слов, известных только в определœенной местности. Так, на юге России рогач называют ухватом , глиняный горшок - махоткой , скамью - услоном и т. д. Диалектизмы бытуют, в основном, в устной речи крестьянского населœения; в официальной обстановке носители диалектов обычно переходят на общенародный язык, проводниками которого являются школа, радио, телœевидение, литература.

В диалектах запечатлелся самобытный язык русского народа, в отдельных чертах местных говоров сохранились реликтовые формы древнерусской речи, которые являются важнейшим источником восстановления исторических процессов, затронувших когда-то наш язык.

Диалекты отличаются от общенародного национального языка различными чертами - фонетическими, морфологическими, особым словоупотреблением и совершенно оригинальными словами, неизвестными литературному языку. Это дает основание сгруппировать диалектизмы русского языка по их общим признакам.

1. Лексические диалектизмы - слова, известные только носителям диалекта и за его пределами не имеющие ни фонетических, ни словообразовательных вариантов. К примеру, в южнорусских говорах бытуют слова буряк (свекла), цибуля (лук), гуторить (говорить) , в северных – кушак (пояс), баской (красивый), голицы (рукавицы). В общеупотребительном языке эти диалектизмы имеют эквиваленты, называющие тождественные предметы, понятия. Наличие таких синонимов отличает лексические диалектизмы от других типов диалектных слов.

2. Этнографические диалектизмы - слова, называющие предметы, известные лишь в определœенной местности: шанежки -"пирожки, приготовленные особым способом", дранки - "особые оладьи из картофеля", нардек - "арбузная патока", л/анарка -"род верхней одежды", понёва -"разновидность юбки" и т. д. Этнографизмы не имеют и не могут иметь синонимов в общенародном языке, так как сами предметы, обозначенные этими словами, имеют локальное распространение. Как правило, это предметы домашнего обихода, одежда, кушанья, растения и под.

3. Лексико-семантические диалектизмы - слова, обладающие в диалекте необычным значением: мост - "пол в избе", губы - "грибы всœех разновидностей, кроме белых", кричать (кого-либо) - "звать", сам - "хозяин, муж" и т. д. Такие диалектизмы выступают в качестве омонимов к общенародным словам, употребляемым с присущим им в языке значением.

4. Фонетические диалектизмы - слова, получившие в диалекте особое фонетическое оформление цай (чай), чепь (цепь) - следствия ʼʼцоканьяʼʼ и ʼʼчоканьяʼʼ, свойственных северным говорам; хверма (ферма), бамага (бумага), пашпорт (паспорт), жисть (жизнь).

5. Словообразовательные диалектизмы - слова, получившие в диалекте особое аффиксальное оформление: певень (петух), гуска (гусыня), телок (телœенок), земляница (земляника), братан (брат), шуряк (шурин), дарма (даром), завсœегда (всœегда), откуль (откуда), покеда (пока), евонный (его), ихний (их) и т. д.

6. Морфологические диалектизмы - не свойственные литературному языку формы словоизменения: мягкие окончания у глаголов в 3-м лице (идеть, идуть ), окончание -ам у существительных в творительном падеже множественного числа (под столбам ), окончание е у личных местоимений в родительном падеже единственного числа: у мене, у тебе и др.

Диалектные особенности характерны также и для синтаксического уровня, и для фразеологического, однако они не составляют предмет изучения лексической системы языка.