Наша жизнь на даче. Наша жизнь на даче Три дня на даче рассказ

Всем привет, меня зовут Алексей. 2 октября 2013-го исполнился ровно год, как я и моя семья живем на даче: я, мама и две сестры - всего 4 человека и сейчас одна собака и шесть кошек. Для начала немного напомню мотивы, которые побудили принять решение о жизни на даче. До последнего времени мы жили на съемных квартирах и часто приходилось их менять, то продадут, то цену поднимут, то еще что. Сами мы деревенские жители, но так получилось что наш дом там сгорел, а с новым домом так и не срослось, жилье не дают, и денег на строительство нового нет, а на зарплату рабочего и так еле выживаешь.

Так вот, снова предстоял переезд, так как съемную квартиру продали, но опять искать подходящее жилье не хотелось, да и надоели эти бетонные джунгли с населяющими их зомби до омерзения. Уже второй год я не хотел мириться с такой жизнью и обдумывал план , но без средств вернуться в свою деревню было бы глупо, поэтому мой взор был направлен на дачный массив в черте городка, в котором мы жили. На большее рассчитывать не приходится. Примерно месяц назад до переезда был приобретен за 7000 рублей заросший и давно не обрабатываемый дачный участок, который был очищен и приведен в порядок.

На этом участке я на следующий год думал, по мере финансовых возможностей, начинать строить домик, чтобы потом перебраться жить на дачу, но судьба решила все быстрее, намного быстрее, пусть и не так, как хотелось. Выдвинутое на семейном совете предложение, а что, если не искать снова квартиру, а построить небольшой домик (пусть даже шалаш) и переехать жить прямо сейчас на этот дачный участок.

Такое предложение было принято на ура - и дело не заставило долго ждать. Буквально на второй день на этот участок я завез 2,5 куба досок и за два вечера построил каркас домика, потом утеплил пенопластом, сложил печку, в общем, на пятый день мы уже наняли грузовую машину и переехали жить на дачу. Благо, на тот момент было немного свободных денег и я взял в долг у начальника, где работал, объяснив ему свой план, он, конечно, сказал, что я "не особо умный и отчаянный", так как кто ж в зиму такое планирует сделать, но денег дал и даже помог с переездом, за что ему огромное спасибо.

Фотографии самого начала постройки домика

Первый вечер стройки, так как осень, то темнеет рано, брал с собой аккумулятор с лампочкой для освещения.

Потом каркас был утеплен пенопластом и обтянут пароизоляцией.

Если честно, то этот план я вынашивал уже давно и готовился. Хотя, вернее, не этот, вообще я хотел стать отшельником . Это, можно сказать, моя главная мечта еще с самого детства. Нравилось мне одиночество и жизнь на природе. В связи с этим еще в 2009 году набрел я в интернете на единственный тогда и еще совсем молодой форум отшельников otshelniki.mybb2.ru . Вот там-то я и начал общаться с такими же, как я, желающими или стать отшельниками, или просто мечтающими о жизни в заброшенной деревушке.

Если кто из старых пользователей помнит, то я там был под ником "бродяга", отдельный привет Сергею, если он вдруг прочитает эту статью. Но потом форум оброс множеством пользователей, часть из которых была не особо адекватной, поэтому я завел свой форум и параллельно стал писать свой сайт. Но время шло, и жизненные проблемы заставляли забыть о бегстве из цивилизации. Тем более, что бросать своих было как-то не честно в трудную пору, хотя они бы справились, но все же.

Вернемся к даче

Сразу после переезда в свежесляпанный домик, на который ушло два дня и три вечера моей работы, мы начали его обживать, а также налаживать быт. В самом домике, площадью всего 16 кв.м, была сложена кирпичная трехоборотная, но компактная печь, это чтобы готовить еду и зимой не замерзнуть. Также была вырыта яма для туалета и построен сам туалет. Пристроена небольшая веранда. И параллельно почти каждый вечер я занимался заготовкой дров на зиму, на это ушел весь ноябрь, при этом, я еще работал без выходных на стройке и за вечер успевал много дел переделать.

На даче была железная емкость для воды на 4 куба, мы купили бойлер воды на всякие технические нужды, а за питьевой водой ходили с канистрами к ближайшей колонке, благо как раз неподалеку такая имелась. В общем, к 1 декабря мы уже полностью были готовы к зиме. Облагородили и утеплили домик, заготовили дрова, обработали землю под огород на следующий год.

Ну, а теперь про электричество В нашей жизни без электричества никуда - и об этом я тоже позаботился заранее. Первым делом после переезда был установлен небольшой самодельный ветрогенератор, чтобы заряжать аккумулятор, от которого свет и телевизор через инвертор. Вообще, на тот момент было два ветряка: первый совсем слабенький, а второй на сильном ветре мог выдавать до 100 ватт/ч. Но электричества хватало так-как: ветра у нас очень слабые, среднегодовая скорость ветра всего 2,4 м/с и ветряки от земли всего 7 метров.

Декабрь был самый безветренный месяц, и автомобильный аккумулятор приходилось два раза носить на зарядку. Но после Нового года был изготовлен еще один ветрогенератор. Теперь у меня было три ветряка, самый первый я снял и довел до ума два ветрогенератора мощностью по 100 ватт каждый. Я их сделал из автомобильных генераторов, правда, по ходу пришлось многое доводить до ума: то лопасти новые делать, то проводку и др. - опыта тогда не-было и много ошибок при изготовлении допущено было, которые потом исправлял.

Одна из зимних фотографий домика с ветряками, вот так мы и зимовали

В январе ветер стал поактивнее - теперь два ветряка часто приходилось останавливать чтобы не перегрузить единственный аккумулятор на 60А/ч, контроллера тогда еще не было и зарядка напрямую шла на АКБ. Из потребителей электроэнергии на тот момент был телевизор и светодиодное освещение, но одного аккумулятора не хватало, поэтому весной, в начале марта я купил еще два аккумулятора по 60 А/ч и только тогда система заработала, как надо. Теперь если есть ветер, то три аккумулятора долго заряжаются, а если ветра нет, то на аккумуляторах можно жить три-четыре дня.

Летом были приобретены две солнечные панели по 100 ватт каждая - и электричества стало некуда девать. На лето я снял ветряки, чтобы молнии вдруг не ударили по ним, и все лето питался от одной солнечной панели. Хватало с лихвой на все. При этом в домике сменил освещение на более мощное, а также появился некоторый электроинструмент и другое.

Сейчас конец октября 2013 года, подключены две солнечные панели и один ветрогенератор. Электричества хватает и перебоев нет. В общем-то я уже привык и все как будто питается от центральной электросети. Теперь моя электростанция работает, как надо. При этом сейчас почти постоянно горит свет, и если весь свет включить, то мощность светодиодов будет 35 ватт, работает постоянно телевизор и еще всякая мелочь, зарядники для телефонов и др.

две солнечные панели и ветрогенератор

В общем, пошёл второй год жизни на даче, мы все уже привыкли и считаем это все своим домом. На будущее планирую построить уже настоящий большой дом. Для нового дома кое-что уже сделано, почти отлит периметр бетоном, фундамент я не хочу хоронить в земле, поэтому отлил подушку прямо на земле и на нее уже буду лить бетоном стены. Также поставлен новый забор спереди и другие мелочи.

А это дрова на зиму, навозил на китайском мопеде, к нему боковой прицеп приделал

Но новый дом, скорее всего, быстро построить не удастся, и это может растянуться на долгие годы. Поэтому я особо на этом не зацикливаюсь. Сейчас есть маленький, но уютный домик, в котором жить комфортно, большего и не требуется. А в ближайших планах вода, хочу сам вырыть колодец, так как на скважину денег нет, а возить и носить воду постоянно неохота, хочется свою. Но не знаю, пока никак не решусь начать.

Так получается, что мы живём рядом с городком, но жизнь, совсем как в деревне, только в деревне один домик. Зимой вообще тишина, даже машины не ездиют, ну, а летом дачники появляются. Нас никто здесь ни трогает, только все удивляются тому, что мы здесь живем, обращают особое внимание на ветрогенератор, виднеющийся с участка, и расспрашивают про все. Была и власть, приезжал участковый и переписал нас, а также приезжала целая делегация и местной школы и еще какие-то люди, хотели детей отнять - а их не оказалось у нас, все взрослые. Так вот, думается про себя, как помочь чем, так нет никого, а как что отнять, так власть первая приезжает, ну да ладно.

Вот на этом, наверное, и все. Отдельное спасибо

Посвящается Владу Миненкову, Андрею Кущенкову и Алексею Карцеву — моим лучшим друзьям.

3 дня на даче близ Наро — Фоминска.

Но неожиданно для всех дорогу нам пересёк странный человек, одетый в широкий плащ с чёрным капюшоном… — Миша.

Я привстал на кровати, осматриваясь. Всё, что меня окружало, было поглощено непроглядной тьмою. Через небольшое окошко в комнату струился бледный лунный свет, кидающий длинные тени стоящих в комнате вещей на стену слева от лестницы, которая вела на первый этаж. Дверь в комнату, где сейчас храпел мой дядя, была приоткрыта, давая тьме присутствовать и там.

Спать не хотелось вовсе, и я решил проверить время. За этим я стал шарить по столу, стоящему в сантиметре от кровати, куда я всегда клал телефон. Там было ещё много всяких вещей, начиная от всяких трубок и заканчивая моим плеером. Но речь не об этом. Я взял небольшой прямоугольник телефона, нащупал какую-то кнопку и нажал её. Ярко вспыхнувший зелёный свет от дисплея сразу ударил мне в глаза и отбросил тень головы, в разы больше оригинала, на стенку и осветил всё вокруг. Зажмурившись, я отвёл дисплей в сторону, но так, чтобы были видны часы в углу дисплея, и глянул на них. Коричневые циферки на ярко — полыхающем дисплее показывали три часа ночи и пятнадцать минут.

— Не мудрено, — подумал я, кладя светящийся кирпичик на стол под лампу, которая тут же откинула свою тень на потолок. — Всё время встаю в этот ночной час. Потом всё равно уставшая голова опережает интерес подойти к окну, клонится к подушке, веки слипаются и… Хотя, я вчера не так уж и устал и сейчас могу подойти к окну.

За словами последовал скрип дивана, ноги ступили на мягкий ковер, и я, проведя по лицу ладонью, пошёл к окну, меряя шагами расстояние. Два шага, и я, освещённый бледной дорожкой света, стою перед прямоугольником окна, защищённого сеткой от комаров, и гляжу на тёмную мрачную, змеёй бегущую за забором улицу и небольшую площадку с машиной перед забором.

Ах, как прекрасна была эта ночь! Чёрные ночные облака, как дым от какого-то колоссального взрыва, высились надо и передо мной. Кусты облепихи, растущие почти на заборе, отбрасывали от себя тени, а их стволы боязливо тянулись к небу, изредка шелестя своими маленькими листочками, как будто кто-то аплодировал вдалеке какому-нибудь музыканту, а этот музыкант — ветер, гуляющий сам по себе по верхушкам всех, без исключения, деревьев, заставляя их себе аплодировать. С середины неба глядело ко мне на второй этаж, кидая тени, бледное, как лицо мертвеца, яблоко луны. Через несчитанное количество переплетающихся между собой веток серела крыша построенного на первой Наре дома с трубой, накрытой как будто пилоткой. Не хватало только красной звезды на лбу, добавил я про себя с иронией.

… Внезапно через лесок, разделяющий первую Нару со второй, я увидел только что вспыхнувший огонёк и поднимающийся к холодному ночному небу дым. Из окна этот огонёк был похож на пламя, пляшущее на кончике недавно зажженной спички. Поняв, что где-то на первой Наре случился пожар, я как будто отрезвел и резко отдалился от окна, округлив глаза. Сонное состояние улетучилось, как будто его и не бывало вовсе. Я попытался вспомнить, чей дом мог стоять на том месте, где сейчас плясала одна из пяти стихий, только в меньшем размере. Но все попытки были растоптаны словами песни, которые сейчас занимали весь мой наполовину сонный мозг, и не давали ни одной нужной мысли поступить туда.

Я решил лечь в постель, как вдруг в леске я различил едва слышимый хруст. Мной завладела дрожь, стало страшно, но я тут же себя успокоил, что я в безопасности, и меня никто не увидит. Я стал пристально вглядываться в лесок в надежде увидеть кого-нибудь .

Раздвинув двумя своими руками ветки, мешающие пройти, вышел какой-то человек в широкой куртке с капюшоном, осмотрелся, и мне показалось, что его взгляд скользнул по моей груди, вернув моему телу мелкую дрожь. Сморгнув набежавшие слёзы, я проследил за субъектом. Он ступил на линию дороги и стал шагать по ней. И тут я заметил, что он что-то обронил перед тем, как испариться во мраке ночи.

— Что ему понадобилось здесь, в три часа ночи? — недоумевал я.

Попытка увидеть то, что упало с человека, не увенчалась успехом. Чувствуя, что сон опять мною завладевает, я направился к постели, лёг, закутался в тёплое одеяло и заснул, стараясь не думать о том, что только что произошло…

— Приснится же такое! — подумал я, расплывшись в улыбке. Весь второй этаж был залит тусклым солнечным светом. За окном стояла пасмурная погода, шелестели листиками деревья. Форточка была приоткрыта, и я чувствовал небольшой холодок. Мысленно я пребывал в событиях семичасовой давности. Может, это был сон, но я почему-то не был в этом уверен. Хотя, есть способ это проверить, — человек ведь что-то обронил, проходя мимо ворот. Следует после завтрака сбегать и оценить ситуацию. А пока…

Я встал с кровати, скинув с себя одеяло, и стал одеваться, одновременно прислушиваясь ко всему. Обычно, когда я встаю, на кухне, что на улице, всегда бабушка включает радио так громко, что слышно даже здесь. Но сегодня не было ничего, даже отдалённо напоминающего голос диктора, ведущего утреннюю передачу. Надев штаны и опоясавшись ремнём, я потянулся рукой к настольной лампе, шляпа которой висела чуть ли не над самой моей кроватью, чтобы включить её. Нажав на кнопку, лампочка не загорелась.

— Вот те на! — воскликнул я, уже убрав руку от лампы и одевая рубашку. — Электричества нет! — и, закончив процедуру одевания и кинув мобильник в карман, пошёл, как можно тише, чтобы не разбудить любителя долго поспать — моего дядю, к лестнице…

Когда я вышел на улицу, в лицо мне ударил сильный порыв ветра, и я инстинктивно съёжился, засунув голову в плечи и вместив руки в карманы джинсов. Я осмотрелся.

Небо сплошь и рядом было занято разнокалиберными тучами серого, переходящего в фиолетовый, цвета. Деревья кланялись в разные стороны, подчиняясь бушевавшему на дворе ветру. Земля, за воротами в особенности, седела романтичным белёсым туманом. Ветер нагнал на глаза слёзы, и я, смаргивая их, снова зашёл в дом, который встретил меня своим теплом вчера растопленной печи, снял первую попавшуюся на глаза куртку с пуховым воротником и, надевая её, вышел наружу.

— Тима! Зови Вову! Кушать! — закричала вслед бабушка, ставя на стол тарелки. Она находилась в беседке.

— Сейчас! — крикнул я в ответ. — В туалет схожу и позову!

На темечко упало несколько капель начинающегося дождя.

— Не бывало напасти, и на тебе, здрасте!.. — произнёс я фразу из известной сказки, ступая по земле, покрывающейся чёрными пятнышками дождя. Парники с огурцами были ещё закрыты, и я, завернув за него, прошёл мимо кабинки душа, встал и стал "облегчаться".

Облегчившись, я понял, что дождь набирает обороты, и побежал по уже успевшим собраться небольшим лужам, разбрызгивая их, в дом звать ещё спящего брата.

— Давай быстрей! — только завидев меня, поторопила бабушка недовольным тоном. Я взглядом дал ей понять, что я знаю, и взлетел по крыльцу. Скинув с ног калоши, я распахнул дверь и, не снимая куртки, побежал к брату в комнату.

Он читал книгу.

— Вов, иди кушать, — сказал я ему, теребя за плечо. Он резко выдернул плечо из моей руки и нехотя промычал:

— Сейчас! Полежу ещё и пойду!

— Ты знаешь, что нету электричества?

Вова, чтобы проверить, потянулся к лампе, прибитой к стенке прямо над ним, и щёлкнул выключателем. Лампочка не вспыхнула.

— Теперь знаю. Иди, ешь, я сейчас подойду.

Я повернулся, чтобы уходить, но обернулся и предупредил брата:

— Не читай без света — глаза испортишь. Одевайся теплее, на улице — мороз. Приходи! — и исчез в проёме двери…

— Сейчас придёт, — кинул я бабушке, которая что-то резала на разделочной доске. Но я пока не собирался есть. Решил выйти за забор посмотреть, что же обронил человек ночью. Ежели это был сон, то, значит, сон. Бабушка заметила, что я не собираюсь идти завтракать, и спросила меня:

— А ты куда собрался?

— Погоди, я сейчас приду!

— Ну, ладно. Только недолго. Кстати, нет электричества!..

Пройдя метров пять по уложенному на земле ковру, поросшему мхом, я миновал нашу синюю машину "Жигули" и подошёл к забору. Калитка была закрыта на два небольших засова. А перед ней лежало…

Не веря своим глазам, я не без труда отворил два засова и вышел с дачного участка. Прямо у моих ног лежала небольшая мокрая железка, что-то мне напоминавшая, с какими-то цифрами, нарисованными по трафарету. Присев, я взял железку и стал её рассматривать. Её размеры были примерно пять на шесть сантиметров, а написано на ней было: "А-567-1 ". Цвета, которым были написаны буквы, я не разглядел.

— Что бы это могло значить? — подумал я, кинув железку в карман куртки. Затем встал и повернулся лицом к участку.

Закрыв за собой калитку, я направился под навес есть, разглядывая по дороге найденную железку. На обратной от надписи стороне было приклеено что-то жёлтое. Я попытался отскрести это пальцем, но не удалось.

— Тим, принеси мне три огурца, — попросила меня бабушка, кладя в тарелки кашу. — И поторопи Вову.

— Сейчас! — в ответ крикнул я, спрятав железку в карман. На соседнем, тоже принадлежавшем нам участке, молотком стучал дедушка. Я ему пожелал доброго утра, он ответил, и я, открыв дверку, вошёл в парник. Среди десятков листьев я сразу увидел недавно созревший плод, прикрытый небольшим листом. Я наклонился…

…«Внимание всем жителям посёлка Нара! Говорит капитан милиции Орловский! Граждане, вам необходимо за пол минуты, отсчёт которых я сейчас начну, спрятаться в надёжном месте, закрыть все видные и невидные щели и сидеть, не высовываясь, до особого распоряжения. В эту местность совершили посадку очень нехорошие животные. Отсчёт пошёл!» — капитан говорил внятно и громко.

— Что происходит? — услышал я вопрос бабушки. Потом послышался какой-то скрип, и Вова закричал:

— Бабушка! Делай, что тебе сказали! Тут на минуту дали электричество, и я услышал, что на первую Нару ночью, приблизительно в три ночи, что-то упало. Все должны спрятаться! Срочно!!! — дальше — спешные шаги, хлопок двери и скрип засова.

— Десять, девять, восемь… — вёл отсчёт капитан, а я, лихорадочно отбросив оторванный огурец, думал, как мне быть. До дома я не добегу, это сто процентов. Парник не очень надёжное место. Что делать? Страх за всех завладел мной, прошибло потом.

— … Пять, четыре…

Стойте!.. Я понял, что самое надёжное место — кабинка душа! Видных щелей я там не замечал. А вот с невидными… Буду надеяться, таковых нет.

— Два!.. — отсчёт подходил к концу, и я, ни о ком не думая, вскочил на ноги и понёс своё тело вон из парника. В голове сейчас не было почти никаких мыслей… Убраться… Вот задача на данный момент. Ни о чём не думай! Забудь про всё! Беги, пока рука не повернёт спасительную ручку кабинки, и ты не вбежишь туда!

Буквально вылетев из парника на маленькую дорожку, я развернулся и, не обращая внимания на дождь, который уже лился с неба водопадом, занавешивая собой все, что обычно было видно, понёсся к кабинке. Обычно от парника до кабинки можно пройти за пять секунд. А сейчас эти пять секунд растянулись на пять кусков желе.

… Вот я выбегаю из парника, чуть не падая на огород перед ним. Капли нещадно хлестают меня. Зажимаю глаза, чтобы не попала вода с неба, и бегу дальше. Раз шаг, два шаг… Господи, как же долго! Третий шаг, и наконец я вижу поворот. В ушах стоит шум от дождя, нещадно бьющего землю.

— Один! Всё! Над..ю… сь, в… у… ли! — различил я долетевшие до меня через ветер и пелену дождя неразборчивые слова. Половину, конечно, я не расслышал, но одно я точно понял. Отсчёт закончен!!!

— Мама! — проговорил я, сделав последнее усилие над собой, и взлетел на порог кабинки, неверные контуры которой различил я через дождь. Спасительную ручку я нащупал сразу и нажал на неё. Дверь открылась на меня, и я сразу ввалился внутрь, закрыв её за собой и подняв ручку, которая была на внутренней стороне двери, вверх — запер, чтобы никто не вошёл ко мне.

— Успел!.. — промолвил я и упал, как будто из меня выдернули стержень…

… Голова… Голова болит… Что со мной происходит?.. Где я?.. Раз стена, два стена… Небольшая скамейка… Чёрт, ничего не видно…

В налившейся свинцом голове мелькнули какие-то картинки… Отчаянные попытки вспомнить ничего не дали… Какая-то железка со странными надписями, выкинутый огурец, капитан Орловский. Ночь, я встаю и иду к окну. Огонь, пробивавшийся сквозь темные ветки… Всё начинало проясняться… Господи, как темно! Уже несколько раз ушиб руку. Может, свет включить? Какой свет! Электричества же нет! Сердце стучит, в горле першит… Только этого не хватало… Начиналась аритмия. Ненавижу…

Удалось нащупать скамейку. Я сел. Опёрся на стену и стал строить предположения, что же произошло…

В три часа ночи я встал и подошёл к окну. Увидел огонь, но, как потом выяснилось, это был не пожар. Что-то упало. Но что?.. То, что капитан назвал «нехорошими животными». А кто они? Мутанты? При этой мысли я поёжился. Какие мутанты? Сказки всё это. Хотя, почему это я маюсь? Капитан ясно выговорил: «жи-вот-ны-е ». Значит, точно не мутанты. Волки, там, какие-нибудь , или ещё кто. Это выяснили.

Теперь вопрос: зачем нас надо было загонять в «безопасные места» и заставлять, если можно так выразиться, закрывать все дыры. Я думаю, что через дыры может проникнуть запах, который может привлечь животных, и они придут есть тебя. Мысль, может, и бредовая, но имеет право на существование… А может быть…

Тут меня передёрнуло. До меня дошло, зачем надо было затыкать дыры. Животных должны травить! Травить каким-нибудь опасным для человека ядом. Точно! А пары яда могут проникнуть даже через мельчайшие дырочки. Всё сходится! Я расплылся в улыбке.

А как сейчас тем, кто не со мной? Вова и дядя Антон остались дома. Бабушка… Она была в беседке и могла, услышав предупреждение, убежать в комнатку, где готовилась еда. Там бабушка и закупорилась. Надеюсь. А дедушка укрылся в строящемся доме. Это хорошо, что никто из них не был на улице, и поэтому все успели укрыться.

— Хватит думать о прошедшем, надо решать, что делать сейчас, — сказал я вслух впервые за долгое время. — Что у меня с собой есть?

Глаза потихоньку привыкали к темноте одинокой кабинки, напротив меня стали прорисовываться неясные контуры каких-то бутылочек. Передо мной висело несколько полотенец. Я полез в карманы джинсов. И, друг за другом, начал оттуда извлекать: мобильный телефон, фантики от съеденных конфет, ключ от замка для велосипеда и носовой платок. Не густо…

— По крайней мере, вода у меня есть, — сказал я. — Пока она есть в баке. Буду её пить из крана. Но редко. А то неизвестно, сколько мне ещё тут сидеть. Один плюс. Вопрос с едой не решить. Таковой не имеется. Это минус. Тимик, держись! Не паникуй, всё будет хорошо! — успокаивал я себя. — Хорошо, что есть телефон. Вот ещё один плюс. Дома, как я помню, лежат два телефона — дяди и бабушки. Вот сейчас я им позвоню и узнаю, как они. Денег, слава Богу, много.

Дрожащими пальцами я вошёл в меню "Контакты", нашёл номер под именем "Антон" и вызвал. Снова кабинкой завладела гробовая тишина, и были слышны гудки из динамика телефона. Откинувшись к стене, я стал ждать. Пим-пим-пим-пим-рык … Пим-пим …

Меня как будто затянули тугой резинкой, и я встрепенулся. Этот «рык» заставил меня оторвать трубку от уха взглянуть на неё. Картинка с надписью "Идёт вызов Антон" исчезла, и я глянул в левый верхний угол, где был показатель, как телефон ловит сеть. Увиденное повергло меня в шок — никак не ловил телефон сеть! И вместо логотипа оператора была надпись "Нет сигнала сети".

— Ничего себе! — воскликнул я, за ненадобностью убрав телефон обратно в карман…

… Я один. Я уже свыкся с этим. Сижу в забытой Богом конуре, без связи, с ключом в кармане. Отделён ото всех четырьмя стенами и пеленой дождя. Если бы бабушка не попросила меня принести огурец, я бы сейчас сидел дома с братом и дядей в тёплом доме, а не в этой промозглой кабинке, в которой без куртки, которая была моей "печкой", наверно, находиться было бы невозможно. Я бы успел туда вбежать.

Глаза окончательно привыкли к темноте, и я теперь ясно различал все находящиеся в кабинке предметы. Я припал ухом к холодной ребристой стенке и стал слушать улицу. Дождь усилился, и я слышал, как его капли нещадно бьют растения, которые из-за этого падают ниц к земле своими листочками. По земле, которая покрывалась лужами, никто не ходил, и казалось, что я один на всём белом свете.

— Нечего делать, — промолвил я и снова достал телефон, уже чтобы поиграть. Вошёл в меню "Игры" и запустил гонку под названием Asphalt 4. Игра запустилась не быстро, и я стал играть…

… Человек. Этой ночью. Что он там делал? При этой мысли я отвёл телефон от глаз и снова полетел в пучину раздумий.

Видел ли он то, что упало? Или же он проснулся и решил прогуляться? Днём не нагулялся, что ли? Наверно, так оно и было, если не одно "но", — что за странная железка была им обронена? Я сейчас же пошарил в кармане куртки и извлёк оттуда этот самый предмет. Что же он мне напоминает? Связанное с каким-то уроком. Но с каким? Затем я включил подсветку на телефоне и навёл её зелёный свет на железку. Буквы сразу вспыхнули красным, и я снова пробежался по ним глазами: "А-567-1 ".

— Что это за цифры? — задался я вопросом. Подсветка погасла, и я снова погрузился во мрак. Но одно нажатие на кнопку исправило это дело, и в глаза снова вперились эти цифры. За стеной продолжал колошматить землю дождь.

— "А"… Что бы она значила? Непонятно. "567" — три цифры, в сумме — 18. Хотя, к чему суммировать? Нет… Это, скорее всего, какой-нибудь шифр. Надо вспоминать все остросюжетные фильмы, которые я смотрел, и в которых были аналогичные находки! — я закрыл глаза и стал вспоминать…

"Кто подставил кролика Роджера?" — детектив, но там такого не было. 3 части Гарри Поттера — мистика, но тоже не по моей части. Копай глубже, твердил я себе, ответ скрыт глубже. "Терминатор" — нет. "Уоллес и Громит" — вообще мультфильм. Глубже, глубже…

Вот оно! "Дети шпионов"! Сцена в парке. Мальчик сорвал медальон с робота, и там было написано "1 из 500", а ниже — название модели! Если представить, что моя железка — этот самый медальон (я взял железку и включил подсветку), то "А" — серия того, что нашёл человек, "567" — номер модели, что нашёл человек, а "1" — первый экземпляр найденного. По-моему , неплохая теория. Я вздохнул с облегчением, убрал телефон и железку в один карман куртки и, опершись на стену, прикрыл глаза с намерением чуточку подремать, и дождь, шумящий за стенкой, этому способствовал…

… Народу было много. Все столпились около школы, толпа галдела, ученики из 7 "А" стояли в стороне, переговариваясь, встав в кружок. Вокруг щёлкали вспышки фотоаппаратов, репортёрам не терпелось попасть внутрь. У двери стоял директор, не пуская в здание. За директором стоял учитель физкультуры. Я только подходил к школе, как увидел эту процессию. Опустив наушники с продолжающей играть музыкой с головы на шею, я сделал ещё несколько шагов по мокрому от недавнего дождя асфальту к кружку учеников 7 "А". Завидев меня, Андрей Кущенков, который выделялся своим огромным ростом среди товарищей, и по которому никак не скажешь, что он — ученик седьмого класса, замахал мне рукой, крича:

— Тимик! Иди сюда. Здесь ужас что творится!

Когда я подходил, на меня обернулись все без исключения репортёры, и с десяток огромных чёрных раструбов камер уставились на меня. Я застыл в ступоре, не зная, чем обязан такому вниманию прессы. Время как будто бы остановилось. Среди репортёров большинством являлись мужчины. Женских голов я насчитал около пяти.

— Что они тут делают? — спросил я, повернувшись к кружку друзей. Их там уже не было…

И тут началось:

— Что ты скажешь насчёт того, что происходит сейчас в подвале вашей школы?

— Как тебе удалось это сделать?

— Объясните, зачем вы явились сюда? Кто понесёт ответственность?

— И тебе не стыдно? Из-за тебя погибло около десяти детей!

— Где твои родители?.. — наперебой стали лететь очень странные вопросы, от которых уши в трубочку стали завязываться. На меня были уставлены десятки разных взглядов: от полного безразличия до такого взгляда, что хотелось убежать. Вспышки фотокамер снова стали блестеть прямо в глаза, а я, стараясь, чтобы не начать кричать, спросил, жмурясь:

— Простите, пожалуйста, а что, собственно, произошло?

Мой вопрос остался без ответа, а вместо него на меня стали кричать:

— Ты ещё спрашиваешь? Нет, вы это слышали? До чего же тупой!

От таких слов я отскочил от толпы (взгляды недоумения проследовали за мной) и стал криком спрашивать:

— Вы что, с ума посходили? Какие десять детей? Зачем мои родители здесь? Отвечайте! Валентина Сергеевна, — я уже обратился к нашему школьному директору, стоящему и, казалось, не замечающему того беспредела, что творится у неё прямо под носом. — Скажите хоть вы им, что я ни в чём не повинен! Пожалуйста!

Мина на лице директора осталась прежней, а её ответ поверг меня в шок:

— Ты отчислен. Пшёл вон! — и, откинув руку, указала мне на ворота. Глаза мои округлились до боли, сердце защемило, и я, не надеясь, что хоть кто-нибудь здесь на моей стороне, и что хоть кто-нибудь объяснит, что произошло, я, с криком: "Разойдитесь!", понёсся сквозь толпу журналистов, тихо переговаривающихся между собой и не пытающихся меня остановить, как будто так и надо. Оттолкнув нескольких репортёров так, что они упали на асфальт, роняя свои диктофоны или камеры, которые тут же разбились, тем самым уничтожив сенсацию века про мальчика-убийцу , я вскочил на три ступеньки, ведущих к входу в школу, встал рядом с директором, уставившей на меня свои глаза, в которых не читалось ни капли сочувствия, и укоризненно произнёс:

— Как вам не стыдно! А вы, почему не вмешались, Виктор Яковлевич? Уволить вас к чертям собачьим!

Виктор Яковлевич, не обратив ровным счётом никакого внимания на мою реплику, произнесённую с кипящим от негодования сердцем, в сердцах выпалил:

— Да пошёл ты!

Мне захотелось дать ему посильнее по лицу, несмотря на то, что он учитель, но я стал спускаться в подвал, провожаемый взглядами настоящих хищников, готовых на меня наброситься, убить и съесть меня с потрохами…

… От увиденного в раздевалке я чуть не потерял дар речи, и волосы на голове стали шевелиться. Весь пол большой раздевалки (маленькая была по соседству) был залит алой кровью, приводящей в леденящий душу ужас, а от запаха стало тошнить. В середине зала с распростёртыми руками лежали те самые десять детей, которых, как все говорили, убил я. И вдруг среди них я узнал одного из лучших школьных друзей — Лёху Карцева! Его тело было приколото к полу, выложенному мраморной плиткой, огромным штырём. Глаза намокли, и я сел с желанием расплакаться. Слёзы потекли из глаз тёплыми ручейками и стали падать на пол, заканчивая свой путь в алом озере. Я ущипнул себя в надежде, что это сон, и я не почувствую боли. Но боль была, и я расплакался ещё сильнее.

Неожиданно плечам стало легче (куда-то исчез рюкзак), музыка, тихонько лившаяся до этого из наушников, исчезла, и я поднял глаза.

Я стоял посреди поля, которое было неподалёку от нашего дачного участка, окруженный теми же десятью трупами. Школа осталась позади, и меня от неё отделяли восемьдесят с лишним километров пути. На поле росла пшеница.

— Тима! Ты чё там стоишь? Иди сюда! — молодецкий голос окликнул меня. Я оглянулся.

Теперь поле было усеяно военными с автоматами, встречавшимися на каждом шагу. Они суетились, бегали туда-сюда , матерились. Отовсюду слышались пистолетные одиночные выстрелы, автоматные очереди, стрельба из пулемётов, крики о помощи и какие-то рычания. Я стал искать того, кто меня позвал.

Я обернулся. В полуметре от меня стоял человек, наполовину облачённый в защитный костюм болотного цвета, забранный в штаны военной раскраски. Голенища сапог доставали до колен. Он был блондин с жиденькими волосами, глаза голубые, как небо. На вид ему было около двадцати пяти. Из-за его спины торчал ствол какого-то оружия.

— Ты кто? — спросил я его, протягивая к нему руку.

— Влад. Сталкер. Делай то, что тебе сказали! — коротко сказал он, не желая, видимо, со мной говорить.

— Что делать? Объясни мне, Влад!

… Я раскрыл глаза и снова оказался в тесной тёмной кабинке душа. Я вспотели и высвободил руки из рукавов. Сон начинал выветриваться из головы, но его ощущения остались. Делая отдышку, я осматривался. Стало очень хорошо. Никакого Влада передо мной не было, поле исчезло. Я вспомнил нашего школьного директора и улыбнулся. За стеной дождь ослаб. Лёха жив. Я не мог нарадоваться. Всё очень хорошо. Это чувство я назвал "посткошмар" — когда ты радуешься тому, что это был всего сон, радуешься всему окружающему. Началась гроза — радость, упал с велосипеда — больно, но тоже радость. Главное, что кошмар закончился. В груди — приятное чувство, и хочется жить.

Вот такое чувство я сейчас испытывал, и моя одиноко стоящая кабинка показалась мне раем. Стараясь не вспоминать тот кровавый ужас в большой раздевалке и глаза учителей, я снова прильнул ухом к стенке и стал слушать дождь…

— Слева-а ! — вдруг я услышал густой протяжный бас, и застрекотали выстрелы. Кто-то зарычал, но тут же затих. Я оторвался от стены. По спине пробежали мурашки, и я снова засунул руки в рукава. Лицо приняло кислое выражение, и я снова прильнул к стенке. Дождь закончился.

— Вроде, больше нету! Их было около пяти. Неизвестно, сколько их вообще! — прогудели тоже басом, только чуть выше по интонации.

— Ладно, пошли отсюда. Нам ещё очищать последнюю Нару! — забасил первый голос, и всё стихло. Только шелестели своей мокрой листвой деревья, осыпая градом капель землю под собой.

Так… Если я только что слышал голоса людей, значит, на улице безопасно, и "нехорошие животные" ликвидированы. Можно выходить на улицу! Я вскочил со скамейки и с радостью потянулся к двери, чтобы опустить ручку и выйти отсюда. Глаза полностью адаптировались, и я без труда дотянулся до белой ручки, но вдруг карман завибрировал, и я впервые пожалел, что взял его с собой. Испортил такой момент. Сунув руку, которой я собирался открыть дверь, в карман с телефоном, я извлёк его оттуда и удостоверился, что мне пришла смска.

— Ого! Как это возможно при том, что "нет сигнала сети"? — не понял я, открыв сообщение. Оно было отправлено подружкой, которая жила на первой Наре, Настей Дугиной: "Тим, если ты тоже не потерял сознание, то слушай. Ночью упала ракета, а утром приходили какие-то люди, приказали остаться дома до особого распоряжения. Потом всё покрылось жёлтым дымом. Это всё, что я помню. Приходи, если можешь".

Сообщение меня заинтриговало, и я перечитал его ещё раз. "Тим, если ты тоже не потерял сознание…" Тоже. Получается, кто-то уже его потерял. Я догадался, кто именно: родители Насти. Слишком поздно их об этом предупредили. Не успели закрыть все дыры.

Стоп! Вова с дядей Антоном сейчас дома. Дыр там, может, и немного, но времени, чтобы закрыть их всех, могло не хватить! Значит, брат с дядей в смертельной опасности!..

… В лицо ударил ветер, и я вздохнул его полной грудью, пока не заполнил её всю. И не сразу сообразил, что на дворе — ночь, и мой дом полностью съеден ею. Я захлопнул дверь кабинки.

— Ну, понятно, почему ночь. Пока я был в забытьи, пока я дремал, прошло много времени, — рассуждал я, поворачивая за парник. Воздух стал каким-то кисловатым, но это меня почему-то не удивило. Миновав парник, я пошёл дальше. Стояла мёртвая тишина. Не пели свои трели сверчки, не прыгали огромные жабы, вылезающие после дождя. В беседке ничего не было видно, и я повернул на крыльцо, осторожно ступая по скрипящим ступенькам. Встав перед дверью, я потянул на себя ручку, но дверь не открылась. И тут меня осенило:

— Он же дверь на засов запер!

И вдруг меня как будто бы скрутили, и я, скрипя ногтями по стене дома, пополз вниз, опять теряя сознание…

Эта поездка началась с того, что у Вовки опрокинулась сумка, и все ее содержимое укатилось под соседнюю машину. Я в это время бегала в соседнюю лавочку за углями к мангалу. Вернувшись, я застала растрепанного и разъяренного мужа. Он успел выковырять из-под машины бумажное полотенце, которое размоталось на несколько метров, но две луковки, белую и синюю, которую он взял с собой для протирки мангала и для салатов, достать не удалось, и они так и остались валяться под соседней машиной.
Испуганная Милка забилась в машину. "Я боюсь папу!" - сказала она мне.
- Если поездка начинается с левой ноги, то что будет дальше? - вопрошал муж.
- Считай это жертвой богу дороги, - беспечно сказала я.
Меня чуть не покусали.
Но я была права, бог дороги принял нашу жертву, и происшествий больше не происходило.

Три дня мы отдыхали в циммере с нашими друзьями и друзьями наших друзей, большой теплой компанией. Здорово было! Каждый вечер накрывали большой стол и садились пировать, жарили шашлыки, пили вино и даже водку, поднимали тосты, болтали-праздновали. Дети не вылезали из бассейна, а в оставшееся время по очереди няньчили котенка. Мы пытались уговорить их сходить куда-нибудь погулять, но никто не хотел покидать гостеприимную территорию. Когда мы сдались и опустили руки, я подслушала, как одна девочка сказала другой: «Наконец-то эти глупые родители поняли, что гораздо лучше оставаться тут, чем идти гулять!». Тогда родители стали гулять сами, и каждый день предпринимали короткие вылазки, бросив дом с хозяйством на остальных. Поднимались на вершину горы, ходили на заправку за дополнительным молоком (за первые сутки наша дружная компания во главе с котом выхлебала почти 3 литра), спускались к кладбищу в ореховую рощицу, бегали вокруг города. А я на три дня полностью забила на свой браслет и отдыхала в свое удовольствие, не считая шагов и не заморачиваясь ничем. Результат - плюс два кило за три дня. Ужас!

Друзья друзей привезли с собой собачку Сум-сума, а мы своего Оливера брать не стали. Я подумала-подумала и решила оставить его с Русланом. Во-первых, во время дороги его будет тошнить раза три-четыре. Во-вторых, я все время буду дергаться - где Оливер? Он будет драться с другими собаками, с кошками и жрать всякую дрянь, а его шерсть станет очень грязной. Но я все равно немножко жалела, и нам его не хватало, с Оливером наше приключение приобрело бы дополнительную глубину. И он бы познакомился с Сумсумом! Это отличный пес, ребята взяли его из приюта примерно в то же время, когда мы искали себе собаку и ходили по собачьим приютам, и если бы я увидела его там первой, то Сумсум мог бы быть наш. Но получилось то, что получилось, и отличный пес Сумсум приобрел своих хозяев, которым служит верой и правдой, а у нас есть Оливер, который нам тоже очень нравится. Сумсум сменил уже четырех хозяев, ему ужасно не везло, и в приюте он был нервный и грустный, но как только его привезли домой, он сразу изменился и превратился в отличную собаку. Он мне ужасно нравился, особенно в свете его истории, и я жалела, что Оливер с ним не познакомится.

Правда, когда мы все же выбрались на прогулку, оказалось, что в заповедник с собаками не пускают, и хозяину пришлось прогуливаться с собакой возле входа, поджидая остальных. Так что мы порадовались, что Оливера не пришлось запирать в доме, и Вовке не пришлось тосковать у входа, потому что прогулка была очень приятной.

На даче у бабушки все по-прежнему. Дом продолжает разваливаться, а сад зарастать. Сил у нее хватает только на то, чтобы поддерживать в рабочем состоянии бассейн и номера. Хозяйство ее похоже на тришкин кафтан - в одном месте чинят, в другом разваливается. Кран в туалете подвязан веревочкой, и на стенке написано фломастером: «Открывать медленно и осторожно!». Веревочка периодически спадала, и кран метко плевался водой в район промежности, так что из туалета мы выходили в срамном виде. А еще у нас не было горячей воды, но обнаружили мы это не сразу, потому что дети не жаловались, а просто мылись холодной. Я позвонила хозяйке, и мы наблюдали, как пожилая женщина катает по двору огромный баллон газа с нее ростом. Мужики подключились и тоже стали катать баллон, и горячая вода появилась. Еще я обнаружила, что на кухне вода неохотно сливается, и имела неосторожность на это пожаловаться. Хозяйка подключила шланг с водой к сливу, и продула его так, что на кухне забурлило, и грязная вода гейзером затопила раковину. Я закричала, процедура прекратилась, убирать раковину пришлось мне, так что я уже боялась ее о чем-то просить. Пульт не работал, в нем были старые батарейки, и телевизор не включался. Телевизионная приставка просто стояла на телевизоре, одним боком прислоненная к стене, прямо над Милкиной кроватью, и в один ужасный момент я обнаружила ее висящей на проводах над ее головой. Еще нам не хватило постельного белья, даже несмотря на привезенные мной из дома подушку и одеяла, и пришлось снова беспокоить хозяйку. А в бассейне брезент оборвался и свисал прямо в воду, и мы чинили и натягивали его сами, потому что у нас перед глазами встала картина, как хозяйка катит по траве газовый баллон, и мы решили ее по пустякам не беспокоить.

А потом дети решили принять ванну в джакузи, и вылили в воду почти полную бутылку шампуня. Моего шампуня! Выливала шампунь другая девочка, но так как один из этих детей была моей, убирать всю эту пену пришлось мне. Пена не хотела смываться, и ее пришлось разбивать струей воды. А потом пена вылезала из стока в полу, и ее тоже пришлось сгребать. А потом пена вылезала из стока в душе, и я махала шваброй, поливала все водой и ругалась. А когда я все убрала, я обнаружила густую шапку пены... под деревом в саду, где проходил какой-то канализационный сток. После этого происшествия я конфисковала шампуни и мыла, и больше без присмотра дети не мылились.

В доме все время было грязно, хотя мы непрерывно убирались. В саду от травы и сухих листьев было много мусора, и на ногах все это приносилось в дом. На пол все время что-то разливалось или разбрызгивалось, мокрые дети приходили из бассейна, и разводилась грязь. Можно было не смотреть на пол слишком пристально, но я могу понять людей, которым отдыхать в такой обстановке могло бы быть слишком невыносимо.

Утром, прежде чем мы все проснулись, две девочки решили развести костер в мангале и пожарить питы, и угробили на это два коробка спичек, так что включить газ нам уже было нечем. Автомобильная зажигалка в поджигании газа была бесполезна. А так как никто из нас не курил, то Вовке пришлось снова бежать на заправку за зажигалкой, и у него появилось подпольное прозвище Прометей.

У друзей друзей был отдельный номер, но их девочки не желали расставаться с нашими. У Милки была отдельная кровать в нашей комнате (под телевизором с падающей приставкой), но она не хотела спать с нами, а хотела спать там, где спят все. Поэтому все девочки спали вповалку на матрасах в большой комнате отдельно от родителей вместе с котенком.

У меня с прошлых приездов в телефоне есть отдельный список «циммер», куда я записываю все, что нужно не забыть взять с собой - ночник, удлинитель с десятком гнезд (я беру с собой ту самую палку на 10 розеток, что когда-то купила специально для учебы), прищепки, сковородку, муку, и еще кучу мелочей, каждую из которых мы умудрились забыть в какой-то из приездов. В этот раз в список добавился и кофейник. Мне нормально и с растворимым кофе, а вот Вовка очень страдал без правильного кофе.

Раньше качели и гамаки были только с другой стороны дома, у соседей, а в этом году и с нашей стороны постелили кусок искусственной травы и поставили скамейку с качелькой, на которой мы все по очереди катались. Хозяйка меняет мебель, не всегда удачно - я однозначно предпочитаю предыдущий вариант, там и диваны были поновее и раскладывались, и вместо печки буржуйки в углу салона раньше стоял очень милый угловой шкафчик. Хозяйка циммера уже очень пожилая женщина, и это очень видно по всему ее бизнесу. Но нас устраивает соотношение цены и качества этого места, и мы уже лет пять подряд приезжаем сюда отдохнуть, и показали этот циммер множеству наших друзей. Одни из них в ужасе убежали, а другие продолжают приезжать из года в год.

В саду в этом году расплодилось невиданное количество кошек. Порой это доставало, кошки непрерывно пытались забраться на кухню, выкрасть еду, облизать щипцы для мяса или самоубиться об горящий мангал. Однажды, сидя за столом, мы повернули головы и замерли - из кустов, выстроившись ровным рядом, надвигались кошки. Это было феерическое зрелище, которое мы спугнули богатырским хохотом. А всем, кто возмущался кошками, я сказала - представьте вместо этих кошек... крыс! Как известно, свято место пусто не бывает, и когда уходят бродячие коты, на их место приходят крысы. А теперь подставьте кошек обратно и относитесь к ним немножко получше, они намного симпатичнее крыс!

Дети не вылезали из бассейна. Этим летом случилось несколько утоплений детей в бассейнах в циммере, и хозяйка поменяла дверь в бассейн. Раньше дверь была соломенной и закрывалась на прутик, а теперь дверь была железной, с высокой ручкой и при желании могли закрываться на замок. Я могу только приветствовать такие изменения, чем меньше будет утопившихся детей, тем всем лучше. Правда, дети наши все уже большие, и даже самая маленькая Милка уже могла достать до дна в бассейне, но все равно я каждый раз, отправляя детей в бассейн, проверяла, что с ними есть взрослый, и отправлялась туда сама, если никого не находилось. Дети, правда, быстро выкуривали меня из воды, изображая крокодилов и больно щипаясь. А Вовка умудрился даже ни разу не окунуться! Халявщик! А я строила детей в шеренги и заставляла их нырять как слоник, как бабочка, как собачка, как пчелка и как весь зоопарк.

Мы привезли с собой такие горы еды, что я тихо ужасалась и думала, что мы немного перестарались. Сгребли все салаты с праздничного стола, замариновали три килограмма мяса, взяли кучу всего, багажник с трудом закрывался. И друзья наши, и друзья друзей тоже привезли много еды. Но три дня на свежем воздухе с ежевечерними застольями - и вся эта еда растаяла в наших желудках, и ее впритык хватило до отъезда. А еще Марина жарила блины и оладушки, и это было так вкусно! От целой горы блинчиков за считанные минуты осталось пустое блюдо, мне достался один последний, зато дети пообедали!

Милка все время была очень занята. Мы с ней еще как-то общались, в основном по делу - помочь переодеть купальник, покормить, вытереться. А Вовка мне пожаловался, что он вообще ее не видел три дня - все время где-то носится, все время чем-то занята, и не дозовешься. Очень правильное это место для детей, бабушкина дача.

Петухи на соседней ферме непрерывно кукарекали, по деревьям скакали попугаи и колибри, по саду вокруг дома носились кошки и собаки вперемежку с детьми, парковка была забита машинами отдыхающих, девчонки и мальчишки вели партизанские войны за обладание котенком, взрослые занимались своими делами, вполглаза приглядывая за порядком. Хорошо-то как, Настенька! Ой, а Настеньки-то среди нас как раз не было... Но это неважно, все равно хорошо!

На работе у Наташи творилось что-то невообразимое по накалу страстей и эмоций: распределяли дачные участки! Желающих оказаться владельцами заветных соток набралось более чем достаточно, обстановка накалялась с каждым днем. Давняя приятельница Наташи, Елизавета Михайловна, каждый день убеждала её в полезности и необходимости - прямо-таки целебных свойствах клочка земли, за который шла нешуточная борьба. Говорила, что главным критерием при распределении земельных наделов будет трудовой стаж, а Наташе зачтут и работу на Севере, обязательно, тут и сомневаться не нужно – надо хватать.
- А кто будет пахать на этих десяти сотках? – делилась вслух своими сомнениями Наташа, - у меня здоровья не хватит.
- Натка, у тебя ведь сын взрослый, не сегодня-завтра женится - будешь внуков вывозить на дачу. Вон мои каждое лето просиживают в городской квартире, а там я им насажаю витаминчиков, прямо с грядки будут есть. А воздух? А соловьи?.. И участки я выбью рядом, будем соседями, - Елизавета Михайловна была старше Наташи на десять лет, но её энергии, работоспособности и жизнелюбию можно было только позавидовать.
- Ладно, уговорила! Позвоню сегодня Володе, посоветуюсь с ним, одна я вряд ли приму такое решение, - сдалась Наташа.

После выписки из больницы она взялась за решение бытовых проблем: сменила треснувший унитаз - кто-то продавал из старых запасов по приемлемой цене, купила простенькую газовую плиту, зато новую - прежней давно пришла пора ставить памятник, обновила гардины на кухонном окне. Занавески - обычная тюль с цветным рисунком - стоили полторы тысячи украинских купонов, как потом оказалось - месячная Наташина зарплата. Но пока деньги были, тратила, не задумываясь - по северной привычке.
Работа - ежедневная бухгалтерская рутина - и домашние хлопоты помогли Наталье не свалиться в депрессивную яму. С помощью спасительной междугородной связи она попыталась наладить отношения с Володей. Пока обходились дежурными фразами о погоде и бытовых проблемах, но она чувствовала и надеялась, что не всё потеряно.

Не откладывая "дачный" вопрос в долгий ящик, Наталья в тот же вечер позвонила мужу и рассказала об участке.
- Конечно, соглашайся, это здорово, – радостным голосом одобрил Володя.
- А кто его обрабатывать будет - там целых десять соток?.. – продолжая сомневаться, спросила Наташа.
- Как – кто? Я заработаю денег, наймём людей. Не волнуйся, Натусик, рабы всегда найдутся!..
"Рабы" - что-то новенькое в его лексиконе. В последнее время Володя изменился, чаще стал употреблять модные выражения: "нет проблем", "ублюдки", "навар", теперь вот - "рабы"…

Только что вспаханное поле, разделенное на клочки земли шириной в двадцать метров, показалось Наташе бесконечным. "Зачем мне это надо?" - с запоздалым раскаянием думала женщина, глядя на свой участок.
Но не в её характере было отступать, поэтому она бросилась в дачную жизнь с головой. Тем более, на её машину рассчитывала и Елизавета Михайловна, ставшая соседкой, поэтому отказаться и не поехать в очередной выходной на "дачу", хотя правильнее было бы говорить "огород", не было никакой возможности.
Сказать, что Наташа уставала – значит, ничего не сказать. "Наотдыхавшись" на свежем воздухе, она остервенело тёрла щёточкой загрубевшие руки и вычищала землю из-под ногтей - у бухгалтера руки всегда на виду, драила черные пятки, чтобы не казаться совсем деревенской теткой. Потом намазывала лечебными мазями ноющие руки и вздутые вены на ногах и валилась почти замертво на импровизированную постель - сложенные друг на друга матрацы от привезённого с Севера спального гарнитура, детали которого так и стояли в тёмной комнате. От бессонницы не осталось и следа. "Хм, рабы", - засыпая, успела подумать Наташа.

Деньги неожиданно закончились. Оставалась только сумма, приготовленная ею на взятку для поступлении сына в институт. Этот неприкосновенный запас Наташа спрятала подальше от всех, в первую очередь от себя. Володя денег не присылал - тогда это было непросто, приходилось экономить на еде, благо, что одежды и обуви хватало из прежних запасов. Но как же было досадно и обидно, когда все уже варили варенье из клубники, а они с сыном не попробовали ещё ни одной ягодки из разложенного на базарных полках изобилия.
Володя стал звонить чаще, оплачивать межгород для Натальи было непозволительной роскошью. Его мягкий ласковый голос убаюкивал, придавал сил, вселял надежду на счастливое будущее. Она, смеясь, рассказывала ему обо всех проделках котёнка Бони, о том, как он не любит оставаться в квартире один и работает своеобразной сигнализацией: в отсутствии хозяев влезает на подоконник и громко маяукает, жалуясь всем прохожим на одиночество. Муж делился с ней своими проблемами, но после её трудностей они не казались Наташе такими уж серьёзными.
Перед майскими праздниками Володя поздравил её, как обычно, по телефону и пожаловался, что у него сильно болит колено, на что она отреагировала совсем не так, как ему хотелось:
- Приседал много? – иронично спросила Наташа, вспомнив его вызывающий ответ на вопрос "что делал".
И Володя сразу сменил и тему разговора, и тон. После этого не звонил долго. В их отношениях вместо спокойной прямой выстроилась нервная ломаная линия.

Наступила пора вступительных экзаменов. Артем выбрал институт рядом с домом, Наташа договорилась с нужными людьми. Все экзамены Артем сдал легко, не заметив никакой помощи, и Наташа даже стала сомневаться, нужно ли было платить деньги, из-за которых чуть не рухнула семья. Сдав последний экзамен, Артём засобирался к бабушке в деревню. Наташа уговаривала его подождать результаты, но он был в себе уверен, настаивал, и она сдалась.
На следующий день ей позвонили "нужные люди" и сказали, что Артему нужно срочно переписать сочинение, за которое он получил "двойку". В это верилось с трудом, она больше переживала за математику, но спорить не стала.
- Его нет в городе. Сколько у меня времени?.. – Наташа быстро просчитывала, успеет ли съездить за сыном.
- Мы будем ждать до шести часов, не позже.
Хорошо, что в тот день она была на машине. Бросив работу, ничего никому не объясняя, она погнала автомобиль на бешеной скорости, думая только об одном: хоть бы сын был дома!..
Артёма дома не было. Начались суета и нервотрёпка, время убегало безвозвратно, напряжение нарастало вместе с головной болью. Наконец-то поиски увенчались успехом, Артём сел на переднее сидение и не узнал голос матери:
- Пристегнись, сиди спокойно, не мешай мне и ничего не бойся…
Машина рванулась с места. Наташа боковым зрением видела испуг на лице Артёма, но ей сейчас уже ничто не могло помешать, у неё была единственная цель: успеть!
К институту они подъехали без десяти шесть, их ждали. Наташа расслабилась только тогда, когда сын вышел из института и приветливо помахал ей рукой.
- Ты представляешь, мам, в моём сочинении наставили столько лишних знаков препинания, что я обалдел. Наверное, "нужные люди" таким образом отрабатывают лёгкие деньги.
- Чёрт с ними. Ты успел переписать заново? - всё ещё нервно спросила мать.
- Да, не волнуйся, всё в порядке, - Артём виновато посмотрел на неё.
Никогда в жизни – ни до, ни после этого случая Наташа не позволяла себе такой бешеной скорости.

Вскоре у нее началась полоса неудач. Сначала в троллейбусе вытащили новый японский зонтик, в следующий раз – кошелек. Денег там - кот наплакал, но сам факт кражи раздосадовал. А впереди ждало новое испытание - сократили её должность, ничего не предложив взамен. Самовлюбленный начальник - пьяница и бабник, не простил ей равнодушного отношения к нему. Наталья была майором - в органах внутренних дел и некоторые финансисты имели воинские звания, но выслуги лет для пенсии, даже с учетом льготного северного стажа, ей не хватало.
Надеяться оставалось только на себя, и Наташа пошла по инстанциям. Характер не позволял ей ничего просить, она пыталась убедить себя, что это не стыдно, но переступить через себя не смогла. Слава Богу, нашелся-таки среди начальства нормальный человек, которому понравилось именно такое поведение, и ей выписали направление на службу в районный отдел милиции в должности, близкой к её профессии.
Наташа никакой работы не боялась, освоилась на новом месте, но вдруг - из-за бесконечных распрей в её отделе - снова пошли разговоры о сокращении. Дожидаться нового унижения она не стала, обзвонила всех своих бывших сослуживцев и нашла перспективную должность по специальности, оставалось только побеседовать с новым начальником.
На собеседовании выяснилось, что её возьмут, но на другую должность, так сказать, на далёкую перспективу, пока главный бухгалтер не изъявит желания уйти. А работать, со слов главного бухгалтера, та желала долго. Выбора не было, и Наталья согласилась. На обратном пути она брела, как зомби, не замечая никого и ничего вокруг. Тяжёлые мысли распирали голову изнутри: "Что происходит? Почему? За что мне всё это?.."
На ходу она зацепилась за торчавшую из открытой двери магазина пружину и порвала новую куртку. "Твою мать!" - вскочила новая мысль в голову, и Наташа расплакалась. Она шла по улице, где сновали равнодушные люди, и слёзы катились по лицу, искаженному гримасой боли и отчаяния…

Новый женский коллектив встретил Наташу настороженно. Может, потому что офицерское звание было только у неё из всех бухгалтеров-женщин. Может, потому что одевалась она получше других, часто меняя наряды из северных запасов. Может, потому что некоторые представители серьёзной мужской организации заинтересованно поглядывали на привлекательную Наташу. Но у неё не хватало времени на обдумывание таких мелочей, она погрузилась с головой в работу, изучала новую для себя специфику, вспоминала забытые азы бухгалтерского учёта. Вскоре отношения с коллегами потеплели, а после совместного застолья по случаю очередного дня рождения, где все отметили весёлый нрав Наташи, наладились окончательно.

Пришла пора собирать урожай картошки на даче. Наташа еле уговорила Артёма поехать с ней. Он с досадой и безысходностью выкапывал пожелтевшие картофельные кусты и постоянно ворчал:
- Кому нужна эта картошка? Кому нужна эта дача? У меня спина не разгибается уже. Давай бросим всё и уедем…
Маленькая внучка Елизаветы Михайловны, Вика, порхала по обоим участкам, находила в траве какие-то цветочки и беззаботно напевала. Приблизившись к Артёму, сунула ему в нос какой-то цветок:
- Понюхай, Артюша, пахнет?..
- Пахнет, - не удержался от смеха Артём. После такого внимания он неожиданно подобрел.
- А у нас тоже есть Артюша, - сказала Вика, имея в виду своего старшего брата, - но он ещё маленький, а ты немножко вырос.
"Немножко вырос" Артёма развеселило окончательно, и картошку он докопал уже в хорошем настроении.
Урожай был отменный, но где хранить такое количество картошки, Наташа не знала. И тут она вспомнила про свекровь, которая жила в частном секторе, у них точно есть подвал. После смерти первого мужа у Наташи остались прекрасные отношения с его матерью, Верой Николаевной. Со времени знакомства они ни разу не поссорились. Вера Николаевна была доброй и душевной женщиной с нелегкой судьбой, со следами былой красоты. Её муж, Наташин свёкор, всю жизнь гулял, иногда колотил жену, и умудрялся жить сам по себе при наличии жены и троих детей.
Когда Наташа привезла картошку, свекровь посмотрела на неё и заплакала.
- Мама, что случилось? – обеспокоенно спросила Наташа, для которой свекровь навсегда осталась мамой, а та подошла, обняла её и сказала:
- Наточка, мне тебя так жалко, ты такая замученная, худая. Ты не болеешь? А с Артюшей всё хорошо?.. - Вера Николаевна, добрая душа, всех жалела и всем хотела помочь…

В родном городе у Наташи была верная подруга Лариса, с которой они познакомились много лет назад. За яркой красивой внешностью скрывалась мягкая и отзывчивая душа, готовая прийти на помощь по первому зову, в любое время суток. Она никогда не была замужем, вместе с родителями растила сына от мужчины, на которого напрасно потратила тринадцать лет. Интеллигентная еврейская семья всегда принимала Наташу, как свою, а Лариса даже приезжала к ней в гости на Север.
Папа Ларисы, Ефим Матвеевич, застенчивый мужчина с приятной улыбкой и добрыми голубыми глазами, работал на ортопедическом заводе. Когда Наташа пожаловалась, что не может купить маме зимние сапоги из-за нестандартного объема голени, он вызвался сшить их на заказ. Наташина мама, приехав из деревни, не знала, как и благодарить Ефима Матвеевича, и потом всегда передавала ему приветы.
Мама Ларисы, Лилия Николаевна, красивая ухоженная женщина, с коротко стрижеными седыми волосами, отличалась от мужа более резким и ироничным характером. Ее отца - наркома лёгкой промышленности Украины - расстреляли в тридцать седьмом году. Вскоре арестовали мать, она умерла при допросах. Пока девочку не отдали в детский дом, она ходила в обычную школу, где дети кричали ей в спину: "Дочь врага народа, дочь врага народа!". Так что всего в жизни она добивалась сама, в одиночку, к хорошим манерам добавились и другие навыки суровой школы выживания.
Лилия Николаевна прекрасно готовила, а какие пироги пекла! Наташа училась у неё кулинарному искусству, иногда даже доставала по мелочам. Например, на Наташин вопрос – сколько варить свеклу – Лилия Николаевна быстро реагировала:
- Сядь попой сверху - если мягкая, значит, сварилась…
Наташа не обижалась, а только хохотала, понимая, что вопрос для её возраста действительно дурацкий. Но многому, очень многому из того, что умела, Наташа была обязана Лилии Николаевне.
Лариса никогда никому не жаловалась на жизнь, выглядела всегда эффектно и независимо, и только Наташа знала истинное положение вещей. В отсутствие Володи подруги сблизились настолько, что часто ночевали друг у друга после обязательного промывания мозгов, и водочкой в том числе.
При очередной встрече на Наташиной территории они засиделись дольше обычного, а потом Наталья с ужасом вспомнила, что Боня, её котенок, до сих пор гуляет на улице. Обычно он возвращался сам и скрёбся лапками в дверь, чтобы его впустили, а сегодня… Подружки пулей выскочили во двор, стали звать котёнка на два голоса, обошли вокруг дома и детского садика – Бони нигде не было.
Утром дети из Наташиного двора рассказали ей, что видели вечером мужчину с котёнком, похожим на Боню. Наташа поняла, что его просто украли. Она корила себя за то, что приучила его гулять самостоятельно, за то, что вовремя не вышла, за одно, другое, третье...
Наташа проплакала несколько дней, но заводить другого котёнка отказалась наотрез.

Поздней осенью Наташа случайно узнала, что Володиной сестре сделали операцию на глазах - отслоилась сетчатка. Не умея долго обижаться, Наташа давно простила Алле все козни, однако в подруги не набивалась. Но тут она позвонила и спросила, чем может помочь ей.
- Нужна повторная операция, желательно в Москве, у Федорова, но у меня нет таких денег, - как всегда недовольно сообщила Алла.
- А Володя знает? Он даст денег, - уверенно сказала Наташа.
- Вовка пообещал приехать только в декабре, а тут дорог каждый день, – и Алла заплакала. Никогда раньше она не плакала при Наташе.
- Успокойся, Аллочка, я придумаю что-нибудь, найду деньги в долг, а потом отдадим. Остановиться есть где, у моей сестры, Нины.
Деньги Наташа нашла, взяла больничный на неделю и повезла ненавистную ранее золовку в Москву. В клинике Федорова её обследовали и сказали, что нужно спасать второй глаз, иначе будет поздно, а оперированный потом уже исправлять, если удастся.
Алла почти не видела, Наташа водила её под руку, вслух считая для неё ступеньки в метро и просто на лестницах. Только один раз не уследила: золовка споткнулась, не заметив ступенек, и начала падать. Наташу чуть удар не хватил. Она подхватила женщину, та удержалась, ударившись лишь коленкой. Но ворчала на Наташу потом долго.
Когда все обследования были пройдены и срок операции назначен, Наташа с Ниной решили отпраздновать день рождения Аллы: запекли в духовке купленное на рынке мясо, состряпали несколько салатов и другой закуски, подарили французскую туалетную воду. Благодарности не ждали, просто так были воспитаны - хотели сделать человеку приятно. Срок больничного истек, Наташа уехала, "повесив" на Нину капризную ношу.

Забрал Аллу после выписки Володя. Привёз её из Москвы и впервые пожаловался Наташе на несносный характер сестры. Несмотря на внеплановый приезд, он привёз много подарков и разных вкусностей. Подарки дарить он любил, это у него не отнять. На Севере после очередной размолвки обязательно приносил Наташе что-нибудь в подарок: французские духи, дорогую тушь для ресниц или хороший крем. Во всём этом Володя разбирался не хуже самой Наташи. Артём шутил:
- Мам, ты б уже поссорилась, что ли, с папиком – подарков давно не было.
Наталья подарки принимала с благодарностью, но такими вещами не злоупотребляла.
Володя стал ещё красивее, увереннее в себе, в нём появился лоск. Наталья стеснялась своей худобы и замученного вида, но он даже не обмолвился о её внешнем виде. С интересом слушал её рассказы о новой работе, гордился её успехами, хотя разговоров о бытовых проблемах не поддерживал. Наташа просила поменять хлипкий замок на входной двери, но ему постоянно было некогда, находились какие-то неотложные дела у сестры или племянника.
На десятилетие своего брака супруги пригласили его друзей, бывших свидетелями при регистрации, Ларису и её родителей. За шикарно накрытым столом царило воодушевление, веселье и смех. Но вычурное поздравление и то, что Володя при всех назвал жену Натальей Ивановной, вызвало у всех, мягко говоря, недоумение. В его словах что-то было неискренним, чересчур официальным, как на банкете у руководства.
Наташа внимательно вглядывалась в мужа, отмечая изменения в его поведении, которые наводили на грустные мысли. Наверное, не соврали её друзья с Севера, которые по телефону уверяли её, что Володя стал совсем другим после её отъезда, более свободным, что ли, в своих высказываниях и поведении. Она не понимала, к лучшему это или к худшему. "Ладно, время покажет", - говорила она себе.
Встречать Новый год муж не остался, сославшись на срочные дела. Пообещал чаще приезжать, потому что со сменой работы у него появилось больше денег и свободного времени. После его отъезда Наташа пыталась разобраться в своих мыслях и чувствах, в том, что её так тревожит, но текущие дела вновь закрутили её в свой водоворот.

Ранней весной Елизавета Михайловна настояла на поездке на дачу:
- Пора подготовить землю, иначе пересохнет. Вечером посидим, выпьем на свежем воздухе, песни споём. А заночуем у моих знакомых, - она заболела дачей тяжело и надолго, практически неизлечимо - спорить с ней было бесполезно. И от фразы "переночуем" пахло костром и шашлыками, чистым воздухом и звенящей тишиной...
- Я не буду говорить Артёму, что едем с ночёвкой, а то будет гулять до утра, – согласилась Наталья.
Днём они плодотворно потрудились, ближе к вечеру поехали на ночлег. Знакомые отвели им комнату на первом этаже, которая условно годилась для жилья, но зато там была печь, обычная печь, которую муж Елизаветы Михайловны протопил дровами. После ужина все вместе они пели украинские песни, на три голоса, и хохотали по любому поводу. Но на душе у Наташи была какая-то необъяснимая тревога. Она думала про Артёма: «Как он там? Какая я балда, не оставила даже записку».
На следующий день опять подались на огород. Наталья копалась на грядке и не сразу увидела, что прямо по полю к ней идёт Лариса. На ней была хорошая одежда, в руках не наблюдалось никакой сумки, поэтому на роль помощницы она явно не подходила. У Наташи оборвалось всё внутри - Артём...
- Что случилось, Лорик? – крикнула Наташа, - что с Артёмом?..
- С Артёмом всё нормально, - подошедшая ближе Лариса не могла собраться с силами, чтобы сказать то, ради чего первым автобусом приехала из города.
- Твою квартиру обокрали, - собравшись с духом, решительно сообщила Лариса.
- Что… украли? – ещё не веря своим ушам, в два приёма спросила Наташа.
- Всё, - не в силах тянуть кота за хвост, вынесла свой приговор подруга.
У Наташи подкосились ноги, и она плюхнулась прямо на грядку. Лариса ещё рассказала, что кражу обнаружил Артём. Ночью он вернулся домой и увидел взломанную дверь, от соседей вызвал милицию и скорую, боясь войти в квартиру и увидеть там …
- Натка, он ведь не знал, что ты на даче, подумал, что с тобой случилось самое плохое…
Наташа молчала. Ей предстояло ещё вести машину. Елизавета Михайловна с тревогой наблюдала, как Наташа, уже сидя за рулем мчащейся машины, неоднократно делала неконтролируемые движения головой, как будто хотела сказать или прокричать: «Нееет!..»
Коробки с запасами одежды и обуви «на долгие времена», как и телевизор, видик, украшения с бриллиантами, которые Наташа забыла спрятать, исчезли. На полу валялись вываленные из шкафов вещи, – искали деньги, наверное. Среди платьев валялся Наташин китель с майорскими погонами. Она представила, как потешались воры, глядя на китель, и это стало последней каплей - она расплакалась.
- Ну, слава Богу! – облегчённо сказала приехавшая с ней Елизавета Михайловна, - а, то я боялась, что ты с ума сойдешь. Вон как головой трясла, я думала, что у тебя тик начался. Поплачь, Наточка, поплачь, может, легче станет...
Легче не становилось. В голову лезли разрозненные мысли про дверь с плохим замком, который не поменял Володя, про восемь лет Севера, выброшенные коту под хвост, про никчёмную, идиотскую затею с этой чертовой дачей…

В милиции у неё попросили подробный список украденных вещей с указанием их стоимости. Перечень украденного не поместился на одной странице, но как она могла определить, что и сколько стоит теперь, когда процент инфляции превышал все допустимые пределы? Какой толк из оценки, если никто и не собирался раскрывать кражу, - участковый обошёл соседей только спустя месяц после той страшной ночи? Естественно, никто ничего не видел, зато весь подъезд узнал о краже, и каждый из соседей считал своим долгом поговорить об этом с Наташей, стараясь узнать подробности, что именно украдено. Наташа плакать не могла, только молчала и много курила, стала рассеянной и подавленной. Отпросившись среди недели с работы, она поехала на дачу, чтобы покопаться в земле и побыть одной, но перед самой дачей вспомнила, что не взяла пакет с вещами, чтобы переодеться. Так она и просидела в машине перед своим участком в каком-то оцепенении до вечера, а потом поехала обратно.
Артём тоже не смог справиться с потрясением и бросил институт, так дорого доставшийся им обоим. Объяснил он это просто:
- Надо деньги зарабатывать, сейчас на диплом никто не смотрит, потом поступлю на заочный.
Наташа умоляла, доказывала, что глупо бросать сейчас, пока учёба бесплатная, а дальше будет только дороже, но Артём её не послушал.

Когда Наташа сообщила Володе о краже, он долго молчал в трубку, а потом начал уточнять, что же осталось. Наташа не выдержала и заплакала:
- Приезжай, пожалуйста, мне очень тяжело…
- Ну, и что я там делать буду - сидеть возле тебя? – раздраженно спросил муж, и Наталья поняла, что помощи ждать ей не от кого, надо выкарабкиваться самой.

У завода, где работала Лариса, был подшефный совхоз, куда каждым летом выезжали на прополку и сбор овощей. На прополку, конечно, никто ездить не хотел, а собирать огурцы и помидоры желающих набиралось много - можно было набрать овощей и себе, причём самых отборных. Даже в обеспеченной, по мнению многих, Ларисиной семье не хватало денег на нормальное пропитание, а уж про Наташу и говорить нечего. Лариса предложила поехать "на помидоры" и Наташе:
- Натка, соберём норму, - и себе наберём за натуроплату. А мои девчонки ещё и украсть предлагают, поехали?..
- Лариса, если нас "повяжут" - мало не покажется. Майор милиции ворует помидоры, да ещё на своей машине! Классный сюжет для протокола, - вяло возражала Наташа, понимая, что другого способа сделать заготовки на зиму не найти.
В полчетвёртого утра подруги вышли из дома и направились на стоянку за машиной. Темень окутала их плотным покрывалом, свет редких фонарей помогал ориентироваться, но буквально в двух-трех метрах ходьбы. Из темноты выплыл силуэт мужчины, и подруги шарахнулись в разные стороны. Мужчина тоже дёрнулся, но тут же ускорил шаг.
- Господи, как я испугалась, - прошептала Лариса.
- Жуть! А ещё "на дело" собрались, - сострила Наташа, и они нервно рассмеялись.
На выезде из города забрали ещё одну охотницу за приключениями, едва разглядев её в темноте. На поле стало светлее, но солнце ещё не взошло. Первым делом пошли за луком, впопыхах вырывая его из влажной от постоянного полива земли и отряхивая комья грязи. Послышался рёв мотора - то ли машины, то ли трактора.
- Ложись! – быстро отреагировала Наташа, и все трое ничком уткнулись в грязь.
Транспорт прогромыхал мимо, женщины вскочили и побежали к Наташиной машине, чтобы загрузить в багажник сумки с луком. Потом так же бегом помчались на поле с помидорами, и стали выбирать те, что получше, благо солнце выглянуло из-за горизонта и радостно отблескивало на помидорных боках.
К моменту общего сбора в багажнике "девятки" лежали сумки с луком, помидорами и перцем, а машина стояла на площадке для транспорта. Потом собирали овощи в "закрома Родины", не разгибая спины, вытирая с лица пот вместе с пылью. В конце смены, грязные, уставшие, но довольные, запрыгнули в машину, и Наташа развезла всех по домам.
У Ларисы подруги помылись, так как летом в Наташином доме никогда не было горячей воды, и без сил повалились на диван.
- Спасибо, Лорик, что уговорила меня поехать...
- Это тебе спасибо, что согласилась, я бы сама ни за что не решилась, а ты такая храбрая! – призналась подруга.
«Храбрая» горько усмехнулась и предложила:
- За это надо выпить!..
- Не проблема, сейчас мама борщ доварит, есть малосольные огурчики, икра баклажанная, сало с рынка, - начала перечислять Лариса.
- Кончай дразнить - слюной захлебнусь, - засмеялась Наташа, радуясь, что у неё есть Лариса и её семья…

Володя приехал в конце лета, обвёл внимательным взглядом квартиру, цокнул языком и покачал головой – другой реакции Наташа не дождалась. Говорили ни о чём, избегая скользких тем. Через три дня муж засобирался срочно ехать по важным делам, пообещав через неделю вернуться, поэтому денег не оставил.
Он не приехал ни через неделю, ни через месяц, ни через год…